не радуясь возврату

Погибших осенью листов,

Мы помним горькую утрату,

Внимая новый шум лесов...

Образ Михайловских рощ угадывается и в таких строчках, написанных в начале ссылки:

Ненастный день потух; ненастной ночи мгла

По небу стелется одеждою свинцовой;

Как привидение, за рощею сосновой

      Луна туманная взошла...

(«Ненастный день потух»)

В Михайловском сосновые рощи вплотную подступают к усадьбе поэта, и если смотреть на нее со стороны Сороти, то в ночное время можно видеть, как именно над этими рощами, прямо за околицей усадьбы, встает луна.

Образ леса присутствует и в романе «Евгений Онегин», в тех главах, которые посвящены деревенской жизни героев. Непременную деталь деревенского пейзажа — лес Пушкин использовал в тех главах, которые писал либо в михайловской ссылке, либо сразу после нее, когда впечатления деревенского быта и сельской природы были у него еще очень свежи. Так, «вседневные занятия» Евгения Онегина в деревне включали и прогулки в лес:

Прогулки, чтенье, сон глубокий,

Лесная тень...

Уезжая из деревни, «оставил он свое селенье, лесов и нив уединенье».

О позднем времени, до которого Татьяна Ларина задержалась «в келье модной» — кабинете Онегина, Пушкин говорит, используя образы природы, в том числе и образ рощи, погруженной в сон:

Но поздно. Ветер встал холодный.

Темно в долине. Роща спит...

Думается, что картиной родного михайловского леса навеяно и описание леса в сне Татьяны:

Пред ними лес; недвижны сосны

В своей нахмуренной красе;

Отягчены их ветви все

Клоками снега; сквозь вершины

Осин, берез и лип нагих

Сияет луч светил ночных...

Здесь Пушкин лаконичными художественными средствами необыкновенно зримо рисует картину леса в глухую зимнюю пору. Одной лишь деталью — сиянием «светил ночных» сквозь голые ветви деревьев — поэт отметил морозность ночи, потому что только в сильные морозы небо бывает звездным.

В псковской деревне Пушкин не раз видывал Михайловские рощи осенней порой, когда «лесов таинственная сень с печальным шумом обнажалась», когда красота их особенно восторгала поэта.

Унылая пора! очей очарованье,

Приятна мне твоя прощальная краса —

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и в золото одетые леса,

В их сенях ветра шум и свежее дыханье...

(«Осень»)

Вот такими были Михайловские рощи в последнюю осень, которую поэт видел здесь, когда в сентябре 1835 года снова побывал в своем родном Михайловском. «Ветра шум и свежее дыханье» осеннего леса на этот раз особенно влекли Пушкина, и он часами пропадал в нем.

«Ты не можешь вообразить, — писал он тогда из Михайловского жене, — как живо работает воображение, когда сидим одни между четырех стен или ходим по лесам, когда никто не мешает нам думать, думать до того, что голова закружится».

Михайловские рощи стали в поэзии Пушкина как бы символом всего этого дорогого ему уголка. Так, посвящая после михайловской ссылки по-сыновнему теплые строки стихотворения «Няне» Арине Родионовне, оставшейся в Михайловском, Пушкин представляет в этом стихотворении свой родной уголок в поэтическом образе «глуши лесов сосновых»:

Подруга дней моих суровых,

Голубка дряхлая моя,

Одна в глуши лесов сосновых

Давно, давно ты ждешь меня.

Любопытно, что этот же образ поэт использует и в романе «Евгений Онегин», где родина Татьяны Лариной предстает тоже в образе «глуши лесов»:

Старушка очень полюбила

Совет разумный и благой;

Сочлась — и тут же положила

В Москву отправиться зимой.

И Таня слышит новость эту.

. . . . . . . . . . . . . .

О страх! нет, лучше и верней

В глуши лесов остаться ей.

Незадолго до гибели, осенью 1835 года, как бы подводя итог своим многочисленным приездам в псковскую деревню, поэт писал:

В разны годы

Под вашу сень, Михайловские рощи,

Являлся я...

(«Вновь я посетил», черновая редакция)

И сейчас, когда ступаешь под сень заповедных Михайловских рощ, когда с каждым поворотом дороги открываешь их пленительную красоту, невольно как бы ждешь встречи с самим Пушкиным, который именно здесь и скажет задумчиво:

И кажется, вечор еще бродил

Я в этих рощах.

(«Вновь я посетил»)

МИХАЙЛОВСКАЯ УСАДЬБА

Сразу после смерти Пушкина один из самых близких ему людей — В. А. Жуковский взялся готовить к изданию посмертное собрание сочинений поэта. В него было включено и стихотворение, оставленное Пушкиным без названия. Это стихотворение было проникнуто такой любовью к родному Михайловскому, что Жуковский, хотя и знал, что родиной Пушкина была Москва, дал этому стихотворению заголовок — «Опять на родине». Это было стихотворение, которое в наше время называется по его начальной строке «Вновь я посетил». И Жуковский был прав: действительно, Михайловское с полным правом можно назвать второй родиной Пушкина.

Усадьба поэта невелика, она была создана дедом Пушкина Осипом Абрамовичем Ганнибалом на небольшой территории, которая с севера ограничена крутым обрывом к реке Сороти, а с юга — Михайловскими рощами. В западной части усадьбы, от ее околицы к речке Сороти и озеру Маленец простираются покосные луга. С восточной стороны к усадьбе примыкает широкая поляна, окаймленная с трех сторон сосновым бором и березовыми рощами, а с четвертой — группой полуторастолетних лип.

От этих лип по небольшому склону аллея ведет к пруду с перекинутым через него горбатым деревянным мостиком. Пруд окружен высокими серебристыми ивами. Здесь часто можно видеть в летнюю пору стайку молодых уток. Это тот самый, пушкинский

...пруд под сенью ив густых,

Раздолье уток молодых...

От пруда дорога, окаймленная кустами редкостного растения — клена-малины — и яркими цветами, идет мимо обширного фруктового сада, разрезая его на две части — северную и южную, в центр усадьбы. Дом скрывается в густых зеленых зарослях сирени, жасмина, барбариса, желтой акации, так что кажется неожиданным, когда всего через полсотни шагов попадаешь на