— Тебе виднее. Но сейчас, кажется, не то время, чтобы бедняг преследовали по закону…

— Конечно, нет, — улыбнулся Иларио. — Просто вдали от больших городов их представления выглядят более романтично и загадочно, а следовательно, приносят больше денег. Многие городские жители устремляются сюда за экзотикой. Всего минут сорок езды — и ты попадаешь в совершенно иной мир. Сам увидишь.

Они въехали в небольшой городок, и пока Питер никак не мог сказать, что этот мир кардинально отличается от того, который они покинули. Улочки грязнее, дома ниже и темнее, вот и все отличия. Но он не хотел расстраивать Иларио подобными замечаниями.

Они оставили машину на стоянке и дальше пошли пешком. Народу на улице было довольно много, и Питер отметил, что и в этом городишке все выходят по вечерам на улицы, сидят в маленьких кафе, едят и пьют до поздней ночи. Жителю делового Нью-Йорка такой неторопливый стиль жизни казался странным, но испанцы думали иначе, и Питер постепенно привыкал к этому ритму.

Тем временем они подошли к невзрачному на вид двухэтажному зданию, около которого стояли несколько потрепанных машин, а в придорожной пыли играли замызганные дети.

Иларио растерянно огляделся.

— Ничего не понимаю, — пробормотал он вполголоса. — Я слишком давно тут не был, но представление обязательно должно быть. Подожди меня здесь, ладно? Я постараюсь выяснить, как обстоят дела…

Питер кивнул, и Иларио пошел к входу. Он был раздосадован. Пообещав Питеру новое развлечение, он никак не предполагал, что его план может сорваться. Но никаких афиш или объявлений о цыганском театре на здании не было, а ведь обычно, когда приезжали цыгане, весь город пестрел яркими бумажками.

— Они должны быть здесь, — бормотал Иларио себе под нос.

Питер начал понимать, что его друг обманулся в своих ожиданиях. Но его самого не особенно тянуло смотреть на цыганские пляски, поэтому он не огорчился. Он заметил неподалеку столики кафе под открытым небом и решил в ожидании Иларио пропустить стаканчик местного вина.

— Прошу вас, сеньор, не откажите бедной цыганке, подайте несколько песо на хлеб, — проговорил за его спиной по-испански девичий голос.

Питер в достаточной степени понимал язык, чтобы сразу понять, о чем его просят, несмотря на то, что девушка говорила с явным акцентом. Он медленно обернулся, насмешливо подумав, что цыгане, в поисках которых ушел Иларио, не заставили себя долго ждать.

Его глазам предстала весьма живописная группа. Непосредственно рядом с ним стояла невысокая цыганка, почти девочка, с большими черными глазами на худеньком личике и спутанными темными волосами. Она протягивала к Питеру руку и умоляюще смотрела на него, приговаривая что-то на своем ломаном испанском.

Сразу за ней стояла другая, повыше и постарше. Она куталась в красный платок, и в сгущающихся сумерках Питер не мог разглядеть ее лица. Вокруг девушек прямо на дороге расселись несколько малышей с перепачканными физиономиями. Откуда взялась вся эта толпа, Питер сказать не мог. Скорее всего, вынырнули из ближайшего подъезда.

— Сеньор, не откажите бедным детям, подайте им немного на хлеб и воду, — снова сказала просительница. Похоже, только это она и умела говорить.

Питер улыбнулся и полез в карман. Он вытащил несколько долларовых купюр и сунул их цыганочке, ошеломленной такой неслыханной щедростью. Она залепетала слова благодарности, но тут вмешалась ее старшая подруга. Откинув платок в сторону, девушка вышла из тени. Свет уличных фонарей осветил ее лицо.

— О, благородный сеньор, — произнесла она нараспев. Ее испанский был безупречен. — Вы такой богатый и щедрый. Пусть удача всегда сопутствует вам. Если вы не пожалеете еще немного денег для бедной цыганки, то я расскажу вам вашу судьбу…

Питер не мог оторвать глаз от лица девушки. Она была так же черноволоса и черноглаза, как и все остальные, но даже при свете фонаря было заметно, что ее кожа намного светлее. Огромные глаза под черными бровями, правильный овал лица, водопад пушистых волос, закрывающих плечи, изящно очерченные губы. Все это Питер скорее охватил внутренним зрением, чем увидел глазами. Эта девушка отличалась от других так же, как породистый арабский скакун отличается от ломовых кляч.

— Вы не пожалеете, сеньор, — продолжала девушка мелодичным голосом, а Питер по-прежнему не мог вымолвить ни слова.

Прекрасная цыганка была похожа на сновидение, и он никак не мог прийти в себя.

Девочка, которая обратилась к нему первой, тихонько засмеялась, и это привело его в чувство. Еще не хватало, чтобы эти дети над ним стали потешаться! Он поджал губы и снова полез в карман.

— Я не верю в гадания, малышка, возьми это просто так, — заявил он сердито, протянув прекрасной цыганке еще несколько долларов.

Но девушка проворно отдернула руку. На ее тонком запястье звякнули браслеты.

— А я не принимаю милостыню, прекрасный сеньор, — произнесла она медленно. — У простой цыганки тоже есть гордость.

Питер снова невольно отметил, что она говорит очень красиво и правильно. Ее голос не имел ничего общего с гортанными выкриками, которыми обменивались играющие в пыли чумазые дети. Все в этой девушке было прелестно, и непонятно было, как она оказалась среди цыган.

— Дайте мне посмотреть на вашу ладонь, сеньор, — настаивала она.

Она протянула Питеру руку, и он поразился ее размерам. Для такой высокой девушки у нее были очень тонкие запястья и маленькая ладонь с изящными хрупкими пальчиками. Питер с видимой неохотой подал цыганке руку, хотя внутри у него все сжималось от желания ощутить ее прикосновение.

Девушка склонилась над ней и принялась водить пальцем по его ладони.

— О, да вы очень серьезный сеньор, — произнесла она через минуту, кинув на Питера пытливый взгляд. — Я вижу деньги. Очень много денег. Тяжело, наверное, все время думать только о них?

Издевка сквозила в ее словах, и Питер чуть не отдернул руку. Но ему ужасно не хотелось разрывать хрупкий контакт. Ладонь девушки была на удивление мягкой и прохладной, и Питер желал, чтобы она как можно дольше не отпускала его руку.

Обычные цыганские трюки, сказал он себе. Ей тяжело будет провести меня, несмотря на ее чудный голосок. Пусть не надеется, что это произведет на меня впечатление. По моей одежде нетрудно догадаться, что я далеко не беден. Посмотрим, что она скажет дальше.

— Вижу несчастную любовь, — продолжала цыганка, время от времени поглядывая на Питера. — Но в далеком прошлом.

Питер поморщился. О любом взрослом мужчине можно почти со стопроцентной точностью сказать, что у него в прошлом была несчастная любовь. Но так велико было очарование гадалки, что он по-прежнему молча внимал ее «откровениям».

Шарлатанство чистой воды, вертелось у него в голове. Зачем я ее слушаю?

— Но ваша жизнь еще не началась, — продолжала цыганка. — Я вижу, что вас ожидает любовь…