там, где гораздо теплее. Местные считают их священными животными. Но если пожарить, их вполне можно…

– Нет-нет, мы не будем их есть! – замахал руками Илай, вспомнив слова Михаэля о международном скандале, который необходимо предотвратить. Значит, на кону отношения со Адашаем.

– На вкус должны быть как курица, – настояла Диана, сверкнув окулярами. – И околели они недавно, посмотри на их глаза.

– Ну и чем ты отличаешься от Фундука? Лишь бы пожевать. – со смехом Лес потрепал младшую по и без того растрепанной голове, на что она только отмахнулась:

– В глобальном смысле ничем!

– Ты что-то знаешь? – обратилась к Илаю Норма, без труда уловив его интонацию до этого. – Ты что-то знаешь, – тут же ответила она сама себе. – Что мы должны сейчас сделать?

– Срочно найти выживших, – кивнул Илай.

Тут к ним подошел тот самый полицейский, с которым попытался связаться Илай неслышным голосом. Будь они знакомы заранее, диалог вышел бы более содержательным, но в той ситуации выбирать не приходилось, нужно было действовать. Полицмейстер, а это был он, одетый в форменный мундир с эполетами, явно запыхался, из чего следовало, что участие в подобных променадах явно не было для него обыденностью – логично, с таким-то высоким постом. Что же заставило его выбраться из-за стола и отправиться в едва ли не самый гнилой район столицы, чтобы лоб в лоб столкнуться с настоящими, а не чернильными преступниками?

Илай окинул нового начальника быстрым внимательным взглядом. Да, восстановление событий было талантом Дианы, а копошение в чужой совести – Нормы, но всех их готовили к службе и обучали основам логики.

«У господина полицмейстера тонкие ноги и внушительное брюшко – значит, увальнем он был не всегда, возможно, начал им становиться, получив продвижение в ранге и прочно усевшись за стол. Русые бакенбарды густые и яркие, но надо лбом седоватый чуб – еще в силе, но многое повидал; вокруг глаз лучами расходятся глубокие, точно шрамы, смешливые морщины и треугольник складок на переносице – веселый малый, но горазд и прикрикнуть, легко поддается гневу. Единственный напрашивающийся вывод: наш полицмейстер заскучал и почувствовал, что может стать ненужным по приходу совсем юных, но надлежащим образом обученных ставленников Диаманта, вот и решил немного растрястись на задержании, а заодно показать молодняку, что он еще в форме», – быстро сделал вывод Илай и улыбнулся.

– Здравия желаю, Ваше Благородие, – гаркнул он, вытянувшись. – Разрешите отрекомендоваться!

Раскрасневшийся полицмейстер махнул рукой, отдуваясь:

– Валяй.

– Кадеты Яшма, Малахит, Лазурит и Янтарь прибыли в ваше полное распоряжение! Готовы служить во благо империи! И позвольте выразить восхищение подготовкой ваших служащих. Для нас будет честью служить под вашим началом, – оттарабанил он и прищелкнул каблуками ботфорт. Когти выскочили снова, но Илай не подал виду, что опростоволосился.

У дальней стены в рядок, точно мешки с мукой, усаживали злоумышленников. Лес уже крутился поблизости и заводил знакомства с новыми сослуживцами. Диана и Норма приступили к обыску ящиков в поисках выживших ящериц, так что отдуваться перед начальством выпало Илаю. Но это ничего, ему это еще пригодится в будущем, когда Михаэль заберет его ко двору, как и обещал. И потом – никто из геммов так не владеет искусством разговоров, как носитель неслышного голоса.

Тон был подобран верно, так что полицмейстер расплылся в довольной улыбке:

– Вольно. Ты, получается, за главного среди… ваших? – На последнем слове в его голосе пробрезжило нечто… Настороженность? Отвращение?

– Не совсем, – потупился Илай, выражая приличествующую случаю скромность. – Мой талант – координировать действия группы, обращаясь к каждому мысленно. Вы, должно быть, тоже это ощутили.

– Да, наслышан. – Полицмейстер задумчиво огладил пышные усы. – Выходит, ты можешь забраться ко мне в голову и что-то нашептать, внушить? – прищурился он.

Илай подавил желание непочтительно прищелкнуть языком. Что за дремучесть! Впрочем, раньше геммы не работали бок о бок с государственными служащими, кроме высшего эшелона власти и военных, так что он терпеливо объяснил:

– Ни в коем случае, господин полицмейстер. Я ничего никому не могу внушать. Только обмен сведениями, причем исключительно с вашего на то согласия. Мои таланты служат правому делу и во славу Святых Серафимов, – отчеканил он, как ему показалось, браво, но, когда полицмейстер с облегчением выдохнул, не удержался от уточнения: – Но если в нашем присутствии кто-то солжет, Норма – он указал на сестру, – об этом тут же узнает.

Полицмейстер замер на мгновение, а потом расхохотался, уперев руки в бока:

– Да знаю я, знаю! Диана выследит мерзавца, где бы он ни скрывался, а этот ухарь Лестер надерет тому задницу голыми руками. Я читал ваши личные дела, разумеется, – ухмыльнулся он в ошеломленное лицо Илая, – но мне было важно услышать, что и как ты скажешь, кадет Илай.

Хорошо, что никто не знает о его крайне неуспешных попытках внушить Хранителю Архива желание уснуть, напев тому в ухо неслышную колыбельную! Позор, да и только.

– Рад слышать, господин полицмейстер. Должен сказать, сейчас крайне важно отыскать хотя бы часть ящериц, что еще не успели околеть. Насколько мне известно, агама-летяга считается священным животным в Адашае, и нам следовало бы вернуть на родину хотя бы часть…

Тут он заметил за спиной полицмейстера подозрительное движение и насторожился. А через миг быстро заковылял на вытянувшихся когтях к одному из коробов:

– Фундук, брысь, место!

Судя по его вздыбленному полосатому хвосту и хищно распушившимся усам, Дук был тем, кто обнаружил выживших священных зверей Адашая. И теперь пытался выковырять их из короба и сожрать.

Допросом Норма осталась недовольна. По сути, ей даже не дали задать ни единого вопроса из заготовленного ею универсального списка для первичного протокола. Действительный служащий бегло опросил задержанных, а Норма лишь стояла рядом и кивала или мотала головой, когда к ней обращались, чтобы узнать, правду ли они говорят. Ею овладела нежданная робость, которой она раньше за собой не помнила. Возможно, выступи она лучше во время задержания, то могла бы задирать нос, как Лес, распускать хвост, как Илай, или держаться независимо, как Диана. Но, если подумать, братья и сестра вели себя так всегда. Значит ли это, что она, Норма, такая и есть – робкая молчунья, неспособная заявить о силе своего таланта? Нет, быть такого не может.

Контрабандисты не сообщили ничего стоящего, но только потому, что ничего полезного для следствия они и не знали. Так, обыкновенные исполнители, наряженные в шоры более ловкими дельцами. Они служили только на этом складе, заказчиков не видели, груз оставляли по частям в разных точках города, о которых никогда не знали заранее – ранним утром