тутъ же, когда дѣвочка, невзначай, проговорилась о нихъ въ моемъ присутствіи; онъ видѣлъ, какъ я былъ изумленъ и, однако, не нашелъ нужнымъ объяснить мнѣ эту странную тайну. А его блуждающій, безпокойный взглядъ, задумчивость, въ которую онъ повременамъ впадалъ, — все это только усиливало мои подозрѣнія. При всей своей горячей привязанности къ ребенку, онъ могъ заниматься какимъ нибудь предосудительнымъ, даже позорнымъ дѣломъ: одно не исключало другого. Да и самая привязанность эта была какая-то странная, непонятная. Какъ могъ онъ, любя дѣвочку, оставлять ее совершенно одну. Однако, не смотря на то, что я склоненъ былъ видѣть въ немъ все дурное, я ни на минуту не усумнился въ его глубокой привязанности къ дѣвочкѣ: такъ ласково онъ обращался съ ней, такъ нѣжно, любовно звучалъ его голосъ, когда онъ произносилъ ея имя.

«Я буду дома, какъ и всегда», безпрестанно раздавались у меня въ ушахъ слова Нелли. Куда-жъ, однако, онъ уходилъ по ночамъ, да еще каждую ночь? Воображеніе мое разыгралось: мнѣ припомнились самые страшные разсказы, когда-либо ходившіе по городу о темныхъ, таинственныхъ преступленіяхъ, по цѣлымъ годамъ ускользавшихъ отъ правосудія, но я не могъ остановиться ни на одномъ, которое показалось бы мнѣ возможнымъ въ данномъ случаѣ, и еще болѣе запутывался въ моихъ предположеніяхъ.

Занятый этими размышленіями, я и не замѣтилъ, какъ промаршировалъ еще битыхъ два часа, но наконецъ пошелъ довольно сильный дождь. Измученный отъ усталости, я поневолѣ долженъ былъ взять перваго попавшагося извозчика и отправился домой. Въ комнатахъ моихъ было, по обыкновенію, и тепло, и свѣтло; въ каминѣ весело трещалъ огонекъ: вся эта уютная домашняя обстановка, сразу охватившая меня, пріятно подѣйствовала на мои нервы и нѣсколько успокоила ихъ. Но въ продолженіе всей ночи, и во снѣ, и на яву, голова моя была занята однѣми и тѣми же мыслями, въ воображеніи носились все тѣ же картины… мрачная лавка, рыцарскіе доспѣхи, словно привидѣнія стоявшіе вокругъ стѣнъ, безобразныя фигурки, скалившія на всѣхъ зубы, заржавленное желѣзо, полусгнившее дерево, и посреди всего этого хлама, покрытаго пылью, прелестная дѣвочка, улыбающаяся во снѣ въ своей волшебной кроваткѣ.

II

Не смотря на мое страстное желаніе снова побывать въ домѣ, въ который я попалъ при такихъ странныхъ обстоятельствахъ, я всю недѣлю крѣпился, но подъ конецъ таки не выдержалъ, Мнѣ хотѣлось посмотрѣть на нихъ днемъ, поэтому я пораньше отправился въ знакомую мнѣ улицу.

Я нѣсколько разъ прошелъ мимо дома, не рѣшаясь войти, изъ боязни, что мое неожиданное посѣщеніе можетъ быть некстати. Но такъ какъ дверь была заперта, и я не имѣлъ никакого основанія предполагать, что хозяева святымъ духомъ узнаютъ, что я тутъ, я пересилилъ себя и вошелъ въ Лавку Древностей.

Когда я отворилъ дверь, громкій споръ, доносившійся изъ глубины комнаты, сразу умолкъ. Старикъ поспѣшилъ ко мнѣ на встрѣчу и проговорилъ дрожащимъ голосомъ, что онъ очень радъ меня видѣть.

— Вы застали насъ въ самомъ разгарѣ спора, добавилъ онъ, указывая на какого-то человѣка, стоявшаго у противоположной двери. — Этотъ молодецъ, навѣрно меня убьетъ. Онъ давно убилъ бы меня, если бы у него хватило смѣлости.

— Ба! ужъ скорѣе вы, если бы могли, отдѣлались бы отъ меня, выдали бы меня головой, даже способны были бы ради этого совершить клятвопреступленіе, проговорилъ молодой человѣкъ, пристально взглянувъ на меня и насупивъ брови. — Это ни для кого не новость.

— Да, дѣйствительно, если бы можно было словами, молитвами или клятвами избавиться отъ тебя, я бы, кажется, ни передъ чѣмъ не остановился, промолвилъ старикъ, поворачиваясь къ нему.

— Это-то мы знаемъ. Я вамъ только что это самое говорилъ. Но такъ какъ меня ни тѣмъ, ни другимъ убить нельзя, я, какъ видите, живъ и еще долго буду жить.

— А вотъ мать его умерла! вскричалъ старикъ, въ отчаяніи всплеснувъ руками и поднимая глаза къ небу. — Гдѣ же тутъ правосудіе.

Молодой человѣкъ стоялъ, раскачивая стулъ ногой и съ презрительной усмѣшкой глядѣлъ на старика. Это былъ статный, и даже, если хотите, красивый молодой человѣкъ, лѣтъ двадцати; но было что-то дерзкое, отталкивающее въ его лицѣ и жестахъ, носившихъ, такъ же какъ и весь его костюмъ, слѣды распутной жизни.

— Мнѣ нѣтъ дѣла до вашего правосудія. Я не уйду отсюда до тѣхъ поръ, пока не захочу, развѣ что вы велите вытолкать меня въ шею; но я знаю, что вы этого не сдѣлаете. Еще разъ повторяю вамъ; я хочу видѣть сестру.

— Сестру, съ горечью произнесъ старикъ.

— Да, сестру, подхватилъ тотъ. — Вы не въ состояніи уничтожить это родство, какъ бы вы этого ни желали. Я хочу видѣть мою сестру. Вы губите ея душу своими мерзкими тайнами; вы держите ее взаперти, увѣряя всѣхъ и каждаго, что любите ее, а между тѣмъ заставляете ее день и ночь работать на васъ, чтобы прикладывать лишніе гроши къ своимъ капиталамъ, которымъ вы сами не знаете счета. Словомъ, я сказалъ, что увижу ее и добьюсь своего.

— Вотъ нашелся заступникъ, ратующій о загубленныхъ душахъ! воскликнулъ старикъ, обращаясь ко мнѣ. — И онъ еще смѣетъ съ презрѣніемъ говорить о грошахъ, сколоченныхъ тяжелымъ трудомъ! Негодяй, который не только оттолкнулъ отъ себя всѣхъ, имѣющихъ несчастіе считаться его родственниками, но, благодаря своей порочной жизни, потерялъ даже право называться членомъ общества. Да еще и лгунъ, вдобавокъ, старикъ понизилъ нѣсколько голосъ и приблизился ко мнѣ,- онъ знаетъ, какъ я люблю мою Нелли и старается при постороннихъ уколоть меня въ самое больное мѣсто.

— Очень мнѣ нужны ваши посторонніе! Пускай они заботятся о своихъ дѣлахъ, а до меня имъ дѣла нѣтъ.

— Однако, я вижу, что этимъ разговорамъ не будетъ конца, а меня на улицѣ ждетъ пріятель. Съ вашего позволенія, я приведу его сюда.

Съ этими словами онъ подошелъ къ двери и, высунувъ голову на улицу, сталъ знаками подзывать кого-то. Судя по его нетерпѣливымъ жестамъ, тотъ не соглашался подойти, но минуту спустя, на противоположномъ тротуарѣ, какъ будто случайно, появился какой-то молодой человѣкъ въ грязномъ, растрепанномъ костюмѣ, хотя и сшитомъ по послѣдней модѣ. Онъ помоталъ нѣсколько разъ головой, поводилъ бровями, какъ бы желая показать, что не рѣшается принять приглашеніе, но въ концѣ концовъ перешагнулъ черезъ улицу и вошелъ въ лавку.

— Ну, или же, и молодой человѣкъ, приглашавшій его войти, втолкнулъ его въ комнату. — Рекомендую, Дикъ Сунвеллеръ, мой пріятель. Садись, Дикъ.

— Да пріятно ли это будетъ старику? спросилъ тотъ вполголоса.

— Садись, говорятъ тебѣ, повторилъ товарищъ.

Сунвеллеръ сѣлъ и, благосклонно улыбнувшись всѣмъ присутствующимъ, замѣтилъ, что прошедшая недѣля была очень благопріятна для утокъ, а нынѣшняя