— Пусти меня! — в панике закричала Куили.

Ннанджи тут же с удивленным видом отпустил ее.

— Что случилось?

— Как ты смеешь подобным образом обращаться со жрицей?

Она кричала на него, пытаясь приободрить сама себя. Ннанджи был явно обижен.

— Я думал, тебе приятно. Почему ты раньше не сказала? Ты имеешь в виду… ладно, я подожду, пока не вымоюсь. Я по уши в грязи, верно?

Куили привела себя в порядок.

— Я подумаю, — тактично ответила она. По-видимому, он ничем не собирался ей угрожать. Он был похож на большого щенка, только что вылезшего из какой-то грязной лужи, которому хочется поиграть. Она сказала Нии, что это ее долг. Подобный совет теперь казалось значительно труднее принять, чем дать, но если он захочет ее — это будет ее долгом. Нужно лишь время, чтобы свыкнуться с подобной мыслью…

— Я лучше подожду, пока ты не увидишь Шонсу, — грустно сказал Ннанджи.

— Женщины стекленеют, когда его видят. Ну, пошли! Он ждет.

Что? Он полагает, что она опустилась до того, что готова встретиться с пришельцами лишь для того, чтобы сделать свой выбор среди воинов? Какая невероятная самонадеянность! Не в силах вымолвить ни слова, она двинулась следом за Нанджи, шагавшим вдоль пирса. Он просвистел сигнал из четырех нот, хотя теперь сквозь дождь светило солнце, и он был хорошо виден всем, кто бы ни находился в лодке.

Она прислушалась, ожидая ответа, и, к своему изумлению, услышала детский плач. Воины взяли с собой детей?

Ннанджи остановился у конца пристани, глядя вниз и разговаривая с кем-то, ожидавшим его — несомненно, докладывал, что опасности нет. Он спрашивал о непосредственной опасности, так что она не солгала. Но у Куили не было времени на размышления о том, как ее милость может отнестись к этим пришельцам. Куили с тревогой заключила, что леди Тонди, возможно, уже посылает весть в Ов о прибытии воинов. Сколько потребуется времени, чтобы верхом добраться до Ова? Сколько потребуется времени колдунам на обратный путь? Возможно, воины понимали смысл слова непосредственная не совсем так, как она.

Ннанджи протянул руки и подхватил ребенка, словно выдернув его с неба. Он прижал его к себе, и крики прекратились.

Когда Куили подошла к нему, он с улыбкой обернулся.

— Это мой друг Виксини.

Ребенку было около года, и у него явно резались зубы. Это был ребенок рабыни — Куили была потрясена.

Затем этот столь странный воин протянул руку, и на пристань спрыгнул еще один человек.

— Милорд, — небрежно заметил Ннанджи, — имею честь представить ученицу Куили. — Потом он снова начал забавляться с голым ребенком, словно не осознавая, что он только что сказал.

Гигант! Он был выше даже Ннанджи, значительно шире его в плечах, весьма мускулистый, Волосы его были черными, и от безжалостного, пронзительного взгляда его черных глаз ее кости превратились в солому. Насилие, смерть, кровь…

Ннанджи был молод для Четвертого. Этот великан был на несколько лет старше, но все равно слишком молод для того, чтобы быть Седьмым. Однако на его лбу было семь меток, и, хотя его килт был грязным, мятым и явно пропитанным кровью, когда-то он был синим, что соответствовало этому рангу. Вероятно, он каким-то образом прятался от дождя, поскольку пятна запекшейся крови на его груди и руках были почти сухими.

На мгновение Куили захотелось повернуться и бежать от жуткого варвара-гиганта, затем она начала, запинаясь, произносить подобающие ритуалу приветствия слова, помня, что, как сказал Ннанджи, женщины стекленеют при виде Шонсу. Она не чувствовала себя остекленевшей, скорее как осиновый лист; руки ее тряслись. Кандору рассказывал, что за всю свою долгую жизнь ни разу не встречал воина ранга выше Шестого. Ей самой никогда не приходилось разговаривать с Седьмым какой-либо гильдии — за исключением ее милости, и все знали, что ее муж купил для нее этот ранг много лет назад. Но никто бы не смог купить семь меток в форме меча.

Она поклонилась, затем выпрямилась. Смертоносный взгляд был все так же прикован к ее лицу. Поднялась гигантская рука. Солнечный бог блеснул на лезвии меча.

— Я Шонсу, воин седьмого ранга, и для меня большая честь принять твою милостивую услугу.

Голос его, казалось, исходил из невообразимых глубин. Затем мускулы на его руке снова напряглись, когда он снова вложил меч в ножны.

Когда формальности закончились, лорд Шонсу упер руки в бока и улыбнулся.

Превращение было чудесным, словно перед ней стоял совершенно другой человек. У него была широкая, дружелюбная улыбка, казаишаяся абсурдно мальчишеской для его размеров. Суровый вид внезапно сменился приятной внешностью; мысли о варварах исчезли. Громадный молодой господин был самым мужественным мужчиной из всех, кого она когда-либо встречала.

— Приношу свои извинения, ученица! — У него был самый низкий голос из всех, что она когда-либо слышала, голос, который, казалось, отдавался эхом внутри нее, внушая уверенность и компетентность, защиту, предупредительность и хорошее настроение. Эта улыбка! — Мы явились без приглашения, и не в слишком подходящее время.

Вот теперь она действительно остекленела.

— Вы… вы наши желанные гости, милорд.

Улыбка стала еще теплее, словно восходящее солнце.

— Это весьма гостеприимно с твоей стороны, что ты пришла нас встретить… и немалая отвага? — В его глазах мелькнул озорной огонек. — Надеюсь, мой окровавленный друг не слишком тебя напугал?

Куили молча покачала головой.

— Здесь нет других воинов? А как насчет жрецов? У тебя есть наставник?

— Он живет в Поле, милорд.

— Тогда ты — наша хозяйка, по крайней мере, пока не появится этот достопочтенный Гаратонди.

— Он большей частью живет в Ове, милорд. Его мать, леди Тонди, живет там…

— Ты вполне сможешь их заменить, — сказал гигант с обезоруживающей улыбкой. — Ннанджи говорит, что ты не знаешь, зачем могли бы понадобиться здесь наши мечи?

— Э… нет, милорд.

Лорд Шонсу удовлетворенно кивнул.

— Рад это слышать. Мы уже достаточно повоевали вчера, как ты можешь видеть. Возможно, Всевышняя прислала нас сюда, чтобы мы немного развлеклись и отдохнули? — Он раскатисто рассмеялся и снова повернулся к лодке.

Куили сомневалась в том, что адепт Ннанджи удовлетворил свою жажду крови. Она видела, что он разглядывает ее с удовольствием, скорее задумчиво. Она почувствовала, что краснеет, и отвела взгляд.

Ее взгляд снова невольно остановился на лорде Шонсу, и теперь она заметила меч на его широкой, с перекатывающимися мускулами, спине. Серебряная рукоятка рядом с его черными волосами сверкала в лучах солнечного бога и каплях дождя. Ее конец был украшен огромным голубым камнем, который держал странный, но великолепно выточенный зверь — грифон. Она знала, что грифон — королевский символ, значит, это был королевский меч. Большой камень мог быть только сапфиром, и еще один такой же камень украшал заколку в волосах лорда Шонсу.