— Думаю, поддержка будет не лишней.

— Конечно! Всё, Габи! Ты молодец, а я погнал дальше!

Всю дорогу я смаковал эту мысль. Раз история с Лагранжем перешла в медиапространство, значит в силу вступили законы драматургии и у шоу обязательно должен быть счастливый конец. Просто обязательно.

А каким может быть счастливый конец в конкретно взятом случае? Все негодяи наказаны, а на их место пришли правильные ребята. Один негодяй направился за решётку и на его место поставили кого-нибудь хорошего, а другой негодяй просто пропал и на его место тоже поставили кого-нибудь хорошего.

Два хороших человека жмут друг другу руки, улыбаются и смотрят в камеру. Играет гимн, на заднем фоне начинается салют, картинка уходит в затемнение.

Ко-нец.

Так что по моим прикидкам Жихарев просто обязан стать начальником базы. Можно сказать, что это уже свершилось, и теперь дело лишь за формальностями, — вот как-то так я думал до приезда на базу.

— Простите! — улыбчивый Евгений Евгеньевич пытался закрыть дверь кабинета перед репортёрами, но те продолжали напирать и галдеть. — Прошу прощения! Мне нужно на минуточку уединиться! — Жихарев пнул по ноге, которая не давала двери закрыться, но журналист стоически перенёс боль и ничего не одёрнул. — У меня конфиденциальный разговор!

— С кем вы собираетесь разговаривать⁉ — неслось со всех сторон. — Кто это⁉ Что стоит на повестке⁈

— Я выйду к вам чуть позже!

В это время я как раз подошёл к его кабинету, и имел удовольствие наблюдать, как Жихарев переносит свалившуюся на него известность. Как-то плохо он её переносит, честно говоря. Надо мужику выдохнуть немножко.

Я ушёл в тени и даванул своей аурой. Журналисты — крепкие ребята, но тут и они отшатнулись, сделав пару шагов назад. Тут Евгеныч наконец-то захлопнул дверь, облокотился на неё лбом и на выдохе помянул всех падших женщин мира.

— Ты как? — спросил я, выходя из теней и усаживаясь в кресло для посетителей.

— Хрен знает, — моему присутствию Евгеныч даже не удивился, настолько вся эта ситуация его допекла.

— Как проверка?

— Дрючат, — Евгеныч повернулся ко мне. — Ты даже не представляешь, как дрючат. Чуть ли не под лупой каждый уголок проверяют. Каждую бумажку вплоть до туалетной просмотрели. По казармам лазают, смотрят как у нас тут егеря содержатся, не обижены ли чем. Со всеми разговоры разговаривают. Полигоны проверяют. И стрельбище, — со злостью выплюнул Евгеныч.

— А что не так со стрельбищем?

— Со стрельбищем всё так, кроме ответственного за безопасность стрельбища, — Жихарев обессиленно бухнулся в своё кресло.

— Йохансон? — хмыкнул я.

— Йохансон. С-с-с-сука, опять начал про своих медведей затирать. Дескать, так и так, всё бы ничего, но вокруг базы не расставлены капканы, о которых он просит уже который год, и если вдруг ночью на нас нападёт медведь… Блять…

— Ну ты же понимаешь, что это бред?

— Я — да, — сказал Жихарев. — А вот журналисты — нет.

Вот ведь правда, сраный Йохансон! Познакомить его, что ли, с Михаилом Лунатовичем?

— Ну и каковы твои прогнозы? — спросил я.

— Нету у меня никаких прогнозов, — вздохнул Евгеныч. — Молюсь сейчас всем богам, включая ацтекских, о том, чтобы на меня дело о растрате не повесили. Вот и все мои прогнозы.

— Так погоди… — я захлопал глазами. — С хера ли на тебя?

— А на кого ещё? — Жихарев демонстративно развёл руками, оглядываясь по сторонам. — Ты видишь здесь ещё кого-то, кого можно назначить виноватым? Лагранж свалил, Чипахуа сделал себе чик, — он провёл пальцем по горлу, очень внимательно, даже подозрительно, посмотрев при этом на меня. — Ты глянь, что они тут устроили! Это уже не переназначение, а шоу какое-то!

Ага.

Мысли у нас с Евгенычем очень схожие, однако у него они почему-то текут в пессимистичном русле.

— И теперь, когда всё на виду, — продолжил Жихарев, — людям обязательно нужен козёл отпущения! Лагранжа поймать не удалось, но кого-то ведь надо наказать, верно? Иначе кровожадная толпа останется недовольна!

— Ну… Не всё так плохо, — сказал я, чтобы поддержать друга, но сам приуныл.

Потому что мне вдруг подумалось, что хэппи-енд шоу с точки зрения зрителей может быть и не таким счастливым с точки зрения участников. Если комиссия найдёт виноватых и показательно их накажет — зрители ведь будут очень даже довольны!

— Придумают сейчас, что я был с Лагранжем в доле, — Жихарев пропустил мою реплику мимо ушей. — Найдут какую-нибудь бумажку, прицепятся к ней. Что надо додумают, что надо подделают и всё, поехал Евгений Евгеньевич на зону нарды из хлебного мякиша мастерить. А я ведь даже на хату правильно заходить не умею!

— Евгеныч, не ссы. Всё будет нормально. Расскажи лучше, кем оказался новый ревизор. Может быть, что-то придумаем.

А новым ревизором оказался очень деятельный старикан. Сам из егерей, всю жизнь у эпицентра прожил, чуть ли на всех опорниках послужить успел. С коррупцией борется, с некомпетентными кадрами борется, с недостаточным финансированием борется… короче говоря, с чем только не борется, даже с проблемой глобального потепления, и с той тёрки имеет.

Репутация кристально-чистая, чуть ли не святой. Никаких слабостей. И никаких, нахрен, рычагов давления. Своё пожил, родни нет, никого совершенно не боится. Такому сам Император не указ!

Так что поделать мы с ним и впрямь ничего не можем. Во всяком случае сейчас, без какой-либо подготовки. Так… Так-так-так… Ну не бывает же безвыходных ситуаций, верно? Уж на крайняк утащу Евгеныча в тенях и буду прятать вместе с инферняхами.

— Грёбаный немец, — выругался Жихарев. — Нет, ты не подумай! Я к немцам хорошо. Взять хотя бы ту бабульку, соседку твою…

— Погоди-ка, — остановил я его. Что-то мне сейчас такое в голову пришло, что очень похоже на озарение. — Новый генеральный, говоришь, дедок?

— Ну да.

— Немец?

— Да.

— И сам из егерей?

— Ага.

— И в Арапахо послужить успел?

— Ну так далеко я не копал, но… наверное, — Жихарев пожал плечами и нахмурился. — А что?

— Есть у меня одна интересная мысль. А что, если…

Договорить я не успел. В этот самый момент телефон завибрировал и на экране высветилось имя абонента. То самое имя, которое я только