Тревис редко виделся с ней в те дни; Дейдра оказалась такой же неуловимой, как и ее музыка. Пару раз она останавливала свой мотоцикл, когда встречала его на Лосиной улице.

— Садись, мой нежный рыцарь, — говорила она.

Мой нежный рыцарь.

Она стала называть так Тревиса после того, как он поведал ей историю про старые очки, принадлежавшие когда-то гангстеру по имени Тайлер Кейн и подаренные ему Джеком.

Он устраивался у Дейдры за спиной, мотор издавал душераздирающий рык, и они летали по каньону, склоняясь на поворотах к самой земле. Как-то раз вечером они остались после закрытия салуна, разговаривали, пили виски, делились друг с другом мечтами. В какой-то момент, когда повисло смущенное молчание, Тревис протянул руку, чтобы погладить ее волосы. Но на полпути замешкался и неловко подхватил свой стакан.

Потом даже самому себе он не смог объяснить, что ему помешало; почему он не позволил своим пальцам коснуться мягкого шелка ее волос, почему не прижал к себе, не поцеловал, и они не занимались любовью на одеяле, брошенном на усыпанный свежей стружкой пол салуна. Но ведь любовь это сила, верно? А Тревис прекрасно знал, что сила штука опасная.

Вечером следующего дня Дейдра выступила перед теми, кто пришел ее послушать, а потом Тревис услышал рев ее мотоцикла, мчащегося по Лосиной улице. Больше он се не видел.

И вот она появилась вновь.

— Мне следовало догадаться, что это твой скакун, — сказал Тревис, глядя на нее через стойку бара.

— Если честно, он новый. Я купила его прошлым летом. — Потом, весело усмехнувшись, проговорила: — Выиграла в покер у парня из «Ангелов ада», в Лос-Анджелесе.

— Напомни мне, что я дал себе слово не садиться играть с тобой в карты, — прищурившись, попросил Тревис.

— Не волнуйся, Тревис, я тебе поддамся. Пару раз.

Он посмотрел на деревянный футляр у нее на плече.

— Ты будешь у нас играть, Дейдра?

— Может быть. Все зависит от ставок.

Тревис открыл древнюю кассу, вытащил ящичек для денег и высыпал мелочь на стойку.

— Пятьдесят два доллара и семнадцать центов подойдет?

Дейдра встала, собрала деньги и засунула в карман.

— Считай, что оплатил одно выступление, Тревис, — заявила она и грациозно, точно лесной олень, направилась к маленькой сцене у пианино.

Примерно тогда же Макс положил трубку, хотя Тревис догадался, что разговор закончился несколько минут назад.

— Твоя подружка? Ты хорошо ее знаешь?

Тревис налил две кружки обжигающего кофе.

— Едва ли.

— Ну конечно, — заметил Макс. — Поцелуй выдал тебя с головой. В Нью-Йорке малознакомые люди приветствуют друг друга именно так.

— А я не сказал, что совсем ее не знаю.

Макс ехидно улыбнулся, и его усы сделали нахальную стойку.

— Ты уж реши, хотя бы для себя, компаньон.

Тревис уже собрался объяснить Максу, что на западе не принято употреблять слово компаньон, но передумал. Из опасений, что новое знание его убьет. Тревис отнес чашки к сцене, поставил их на пианино, а сам уселся верхом на скамью.

— Знаешь, а я рад тебя видеть, — сказал он.

— Правда? — чуть приподняв бровь, спросила Дейдра.

И снова Тревис вспомнил тот вечер, когда отчаянно хотел к ней прикоснуться и не решился.

— Правда. Я так хотел… хотел, чтобы…

Чего он хотел? Тревис не знал. Улыбка скользнула по губам девушки.

— Я много лет назад научилась не жалеть о сделанном выборе.

Она достала мандолину из футляра и начала настраивать ее, уверенно перебирая пальцами струны. Очень старый инструмент, сделанный из темного дерева, похоже, многое повидал на своем веку.

— Ну и как же зовут ту счастливицу, которой удалось покорить твое сердце? — спросила Дейдра.

Тревис покачал головой. Тогда Дейдра бросила насмешливый взгляд в сторону Дейвиса и Митчелла Бэрк-Фейверов, которые сидели за столом в уголке, касаясь друг друга плечами и сблизив головы.

— Ладно, как зовут счастливчика?

Тревис рассмеялся и снова покачал головой. Улыбка на лице Дейдры сменилась понимающим выражением.

— Ясно, решил идти по жизни в одиночку.

— По-моему, ты говорила, что не стоит жалеть о принятых решениях? — пожав плечами, сказал Тревис.

— А ты уже сделал свой выбор?

Тревис потер правую руку. Он не знал, как ответить на ее вопрос. Наконец, кивнув в сторону мандолины, проговорил:

— Знаешь, у меня был друг, которому понравился бы твой инструмент. Он торговал антиквариатом. Джек часто повторял, что понять «сегодня» можно, только взглянув на него из другого, очень далекого времени или места.

Дейдра тронула струны, которые издали мелодичный звон.

— История имеет огромное значение для народов моих родителей. Эта мандолина принадлежала деду моей матери. Он привез ее из Ирландии. Каждый раз, когда я на ней играю, я думаю о нем и о том, какой он был храбрый, ведь совсем не просто решиться пересечь океан и поселиться в совершенно чужой стране. — Она заиграла грустную мелодию. — Твой Джек мудрый человек.

Тревис так и не смог привыкнуть к тому, что всякий раз при упоминании о Джеке у него сжималось сердце.

— Да, он был мудрым человеком. Помнишь, я тебе рассказывал, что он подарил мне очки.

— Да, которые раньше носил гангстер.

Дейдра улыбнулась и заиграла похоронную мелодию.

Тревис расхохотался. Он отлично помнил тот день, когда Джек подарил ему очки. Он разбирал одну из коробок, помогая Джеку привести в порядок чердак в «Обители Мага», и случайно на них наткнулся — пыльные, дужки вывернуты, стекла разбиты. Он показал их Джеку.

— Значит, вот где они прятались. Хорошо, что ты их нашел, Тревис. Мне кажется, они должны принадлежать тебе.

Тревиса тогда удивили его слова. Впрочем, Джек часто говорил необычные и даже загадочные вещи, и Тревис, пожав плечами, взял подарок.

Дейдра подняла голову и окинула его задумчивым взглядом.

— А знаешь, интересно, что ты решил смотреть на мир именно через эти очки.

— Думаешь? Мне иногда кажется, что быть плохим парнем очень даже весело. — Он изобразил кривую ухмылку и напустил на себя свирепый вид. — Эй, дамочка, это ограбление.

— Страшно, — заявила она, в зеленых глазах зажглись огоньки. — Но я серьезно, Тревис. Почему ты выбрал очки гангстера? Почему не шерифа или рейнджера?

Тревис поскреб рыжеватую щетину на подбородке.

— Понятия не имею. Наверное, дело в том, что я не герой.