крае суровом:

И красота, и любовь, и постава.

В румянце здоровом.

Эвенкия!

Косматая спина, -

России.

Огромность ее туши,

Запомнилась мне, -

1/6 суши-

еще называясь Союзом…

2

Рассказать, о рыбалке

и хариусах?

Что водились,

тогда, на Хакдасе?

Они поместились,

в памяти — грузом.

Вот!

чем удача, мне потакала!

В струях -

ям, каскадных…

«мушку» в стремнину макаешь…

Весь в напряженье…

Рывка ожидаешь…

И, –

черный лапоть! –

хвать!

И, скорее в пучину.

Остается, лишь –

дернуть -

вот такую! рыбину…

Их там много таиться;

многим даже не снится.

Осень торопится -

счастливым мгновеньем;

держит, -

в азартном волненье…

С рыбного места -

чтоб не ногою.

Пока мест –

до отплытия строка –

в этом потоке –

попадаются хариусы.

Спать я ложусь –

с шумом в ушах.

Прикроешь глаза –

водные струи, –

все хором, –

поют аллилуйя!

Вплоть до камней,

Что на речном берегу.

Это во мне –

никогда забыть не смогу;

уж до самой кончины:

Цветы кровохлебок, –

И рывки –

полукилограммовой рыбины…

23-янв-21

Ангарский посол

Не о послах далеких стран,

Рассказ свой передам.

О том, как встретил, сам,

Людей, подобных медведЯм.

…Как по дороге к Бору,

в фактории Кузьмовка,

в обеденную пору,

мы сделали остановку.

Фадей на закусь нам достал

из бочки протухшую рыбу.

И в миске на стол поставил.

Скорчив, на лице своем, лыбу.

Я отказывался ее, лопать;

но, под водочку, уже, спросил:

— Что же такой рыбный "лапоть",

и почему, хорошо, не просолил?

— Это же, особенный запах, –

и, еще: так и так, мол, –

привыкай к этому, парень,

это же: «ангарский посол»!

— Оставайся! Всего научим.

— …будешь за соболем ходить.

— …путик тебе поручим…

— …будешь с нами жить…

— …устроим в леспромхоз…

— …женим на кержачке…

— …путиком, в сильный мороз…

— …зимой медведи в спячке…

— …хоть и вера в нас иная…

— …получше будет комсомолу…

— …живем не плохо, полагаю…

— …привыкай к нашему посолу…

К протухшей рыбе

привыкнуть трудно,

и, даже, к таёжным избам…

Я представил себе, смутно:

«Это еще та романтика…

Я без книг никогда не смогу;

к скучной роли изгнанника;

от которой, я тут же сбегу.

Что меня, здесь, так и ждут,

среди скуки в этой глуши,

долгие мили тягучих минут…»

Соглашаться, я, не спешил.

В конце, приключилась беда,

сопряженная с некоторой болью:

тайменей своих, я тогда,

засолил йодированной солью.

Потом в Бору, у дебаркадера,

этих красавцев, в полной красе,

выбрасывал, к едреной матери,

в омут, в батюшку-Енисей…

За мной морячка наблюдает:

— Ты, что там делашь, пАря?

— Рази не видно? — отпускаю…

Слова ее — льнут и парят:

— …они протухли, говоришь?..

— …йодированной солью, засол?..

— … ко мне их притащишь?..

— …это же «ангарский посол»!

Потом, опираясь на леер,

с рыбин обдирала кожу,

(делала это, как инженер;

с такой, довольной, рожей).

И вкушала, словно на завтрак.

Относительно к этим людЯм,

Осенила тогда догадка, вот так:

«Эти люди, подобны медведЯм!

Те, тоже, любят мясо с душком,

свою добычу не сразу пожирают.

Перед тем как пустить ее на прокорм,

жертву, обычно, в землю прикопают».

05.06.2021

Останутся навсегда

Пылающие костры на берегу Енисея,

как видится с крутого косогора.

С концом сезона, из глухомани всея,

геологи собрались, здесь, у Бора.

Все как одна семья: все бородатые;

и водка, и гитара, и веселый смех;

по правую сторону от дебаркадера.

Спустился к ним; я был одним из тех,

кто был участником многих рассказов,

и, за спиной, уже не тысячная верста.

Мы понимали друг друга как-то сразу,

лишь раз, посидевши вместе у костра.

Я встретил парня (знакомились не долго),

достали водку, пол ведерка тугуна,

и то, какой он замечательный геолог,

я слушал, сию сказку, до самого утра.

Я знаю этот мир не понаслышке:

в тайге — тяжелая работа на износ;

и если кто даже привирает лишку,

то: что из этого? не для меня вопрос.

Не сегодня-завтра, по всему Союзу,

разъедемся, и разбежимся, кто куда;

с ящиками, с пробами и с грузом.

Лишь в памяти оставшись навсегда.

05/06/2021