Последние деньги она потратила на то, чтобы зарегистрировать частную предпринимательскую деятельность по месту жительства. Дальше шла речь о доходах. Через неделю Тоне пришлось посадить знакомую девочку-студентку секретарем на домашнем телефоне: записывать посетителей в очередь. Называть им время и сумму.

Тоня много работала, была в постоянном процессе улучшения своей внешности. Ничто так не стимулирует человека, как ежедневные просмотры твоих фотографий десятками, а затем и сотнями тысяч незнакомых людей. От этого в результате зависят и профессия, и заработок. Но люди ко всему привыкают. И Тоня решила выйти на следующий уровень. Видеоконтакт с аудиторией.

Стас просто пожал плечами: «Нет проблем». И стал ее личным оператором. Экспериментировали они, как и раньше, в Тониной квартире. Задумка такая и была: видео не профессиональные, а почти домашние. Самой простой камерой, в обычной комнате, но на пределе возможностей оператора.

И опять все началось с провала и депрессии. Тоня смотрела на первые записи и не сомневалась, что такой страшной бабы она еще не видела. Стас тихо потешался. Еще не задействован редактор, он еще не нашел свет и ракурс. Тоня сама еще не представляет, как она хочет выглядеть. Говорить в кадре умные вещи — это не просто смотреться милой картинкой. Одно другому может мешать. Тот сексуально-безмятежный образ, к которому стремилась Тоня, может убивать смысл сказанного. И тогда всему конец. Текст, просто написанный и условно связанный со снимком, работает совершенно иначе.

Тоня вновь металась в поту по ночам, лихорадочно думала, делала наброски текста. Она вновь была в растерянности.

Они записали множество текстов, она меняла одежду, Стас ее по-разному красил и причесывал. Все было не то.

— А не бросить ли нам эту затею к чертям собачьим? — однажды осенило Стаса. — Не идет, ты же видишь. Ты свои умные мысли изрекаешь, стараясь не менять форму накрашенных толстым слоем губ, ты возмущаешься чем-то, а сама боишься, что будут видны морщины. Насколько проще все было раньше. Кто хотел — читал умные посты, кто хотел — смотрел на клевую телку.

— Нет, — упрямо сказала Тоня. — Не бросим. Будем искать.

То, на чем они остановились, не было совершенством, мягко говоря. Человек искушенный их хитрость без труда бы понял. Но в большой аудитории, распространяющей видео в геометрической прогрессии, нашлось немало людей, которым такой вариант общения показался более доступным и предпочтительным. Возник эффект личного знакомства. Клиентов стало намного больше.

Но Тоня и Стас работали над каждым видео как проклятые. В этот раз Тоня не оставила своему фотохудожнику места для фантазии. Она жестко все лимитировала. Только один ракурс, свет только с такой стороны, одежду и макияж она выбирала сама. В результате Стасу приходилось писать это, практически лежа на полу, всегда слева, и держать камеру в одном положении. Тоня сидела очень прямо, умудряясь и говорить экспромтом, и не двигаться ни на миллиметр в рамках выбранной позы. Выглядело это так: женщина с ярко накрашенными глазами и губами, в платье или с огромным декольте, или с расстегнутыми пуговичками по всей груди бесстрастно и почти без выражения произносит очень серьезный текст. Она говорит о свободе личности, о связи между внутренним рабством и любым преступлением, начиная с бытового криминала и кончая политическим садизмом. Она рассказывает жестокие, подчас страшные истории. И зритель перестает думать о том, почему он видит только часть лица, о том, при чем здесь декольте и тесный лифчик, подтягивающий маленькую грудь до Тониного эротического идеала. И никто, конечно, не догадывался о том, что лишь в таком положении подбородок кажется меньше, губы полнее, глаза больше.

Возник неожиданный даже для Тони эффект. Статичность картинки, неподвижность лица, слишком ровный тон голоса, эти подчеркнутые детали сексуальности в сочетании с мощным, жестко реалистичным текстом казались виртуозно придуманным приемом. Женщина, созданная для жизни, в одежде для свидания, сидит неподвижно на краю пропасти. Она говорит другим, что там ад, который страшнее смерти, потому что создан людьми здесь и сейчас. Создан палачами и жертвами в равной степени. И она, рассказчица-пророчица, потому и застыла от понимания и скорби.

Получилось и это. Нашлось множество людей, для которых именно такие прямые обращения оказались открытием. Они услышали то, что не смогли бы прочитать, понять в написанном бесстрастном тексте. Тоня расширяла круг тем, искала свои способы помощи людям в тяжелых ситуациях.

Но однажды она честно призналась самой себе в том, что проблема возникла у нее. Проблема диковинная, неслыханная, никем не предусмотренная. Тонин образ стал диктовать ей свои условия. Он сражался с ее ясным умом и пытал женский организм. Тоня теряла себя, не знала, каких еще сюрпризов ждать от образа. Она попала в какое-то зазеркалье.

Это возникало внезапно, душной, постыдной волной. Тоня выходила из дома скромной, интеллигентной женщиной, быстро шла по делам в обычной одежде, которая не мешала движениям, скрывала недостатки фигуры, не бросалась в глаза. И вдруг в массе других людей, бесполой толпе она начинала видеть только мужчин и женщин, чье главное стремление — найти друг друга, загореться, уйти от догм, норм и приличий.

Ее возбуждали грубые люди, которые говорили друг другу откровенные вещи, непристойные комплименты. И тот факт, что с Тоней все общались вежливо, если замечали ее, она переживала болезненно, как унижение. Стеснялась сама себе в этом признаться, но это было так. Понимание настигало ее безжалостно. С кем она могла этим поделиться? Как? В какой форме? И Тоня пользовалась той трибуной, которую сама создала для огромной и анонимной человеческой массы.

Она писала личные, откровенные посты. Рассказывала о том, как ее, к примеру, в темном переулке догнал незнакомый мужчина. Как грубо он ее схватил, как она умело отбилась, прибежала домой, а там ее настигла страсть. И где теперь найти того мужчину? Это темы-провокации, они вызывают обсуждения на месяцы. Все считали своим долгом дать совет. Масса новых подписчиков. Тоня успокаивала себя, что она делает это для привлечения клиентов, и только.

Шло время, такие признания становились все откровеннее, Тоне становилось на мгновение легче. Ей было стыдно перед собой. Но образ продолжал требовать привлечения к себе такого внимания. Тоня читала в комментариях грубые признания, тяжелые и безвкусные комплименты, понимала, что с ее стороны это обман, но выйти из образа уже не получалось.

Однажды утром Тоня, как будто окончательно не проснувшись, бросилась к компьютеру и написала очередную ерунду, ради того, чтобы употребить безобразные и подзаборные слова, которые где-то услышала, и слова ее вдруг стали мучить.

«Я шла сегодня в магазин, разогрелась под горячим солнцем, зевала и мечтала лечь на травку, а какой-то страшный мужик в рабочей робе сначала не пропускал меня, уставившись как баран на новые ворота. А когда я его обошла, сказал вслед: «Девушка, какая у тебя нарядная жопа».

Тоня нажала «отправить». Какое-то время сидела неподвижно, под непрестанные звуковые сообщения о комментариях и лайках. На сегодня аншлаг на ее страничке обеспечен. Она выключила компьютер, подошла к зеркалу, взглянула в усталые и честные глаза умной и порядочной женщины, которая так много знает о смысле всех вещей, и поняла, что нужно спасаться. Достала с полки бутылку красного вина и отпила прямо из горлышка. Она в таком тупике. Она даже не на распутье, потому что возможность свернуть давно пройдена. А ловушку для себя Тоня изобрела сама.