и поэтому, стоит тебе задержать шаг возле открытого кафе со столиками на улице, среди официантов начинается легкий ажиотаж. К тебе идут, тебе улыбаются скупой мужской улыбкой, тебе почтительно говорят: «Си, синьор» и отодвигают стул… Попробуйте, уйдите после этого. Наконец я приземлился за столиком в одном из заведений. Оно почему-то понравилось мне тем, что там на каждом столике стояли круглые красные лампы…

Тут я впервые столкнулся с языковым барьером. По английски испанская обслуга не говорит. Они не понимают, что это такой язык. Заслышав английскую речь, они растерянно улыбаются и говорят заученно, закатив миндалевидные глаза:

— Англез… Американо… О’кей.

На этом их представления об английском языке заканчиваются. Как, похоже, и обо всех других иностранных языках, исключая только французский. Потому что они непременно знают по французски два слова: «Мерси, месье»…

Итак, после долгих препирательств с официантом, мне удалось объяснить, что незнакомые ему слова «биер», «лагер» и «гервеза» означают напиток с пеной и в кружках… Он понял, просиял и притащил пиво.

— Вы не скучаете? — послышался рядом со мной голос, и я, подняв глаза, увидел Германа. Он был одет совсем по пляжному — в майке и коротких шортах. Его статная фигура отливала медью, он неплохо где-то уже успел загореть.

— Вы так и собираетесь скучать тут в одиночестве? — спросил он у меня, присаживаясь к столику.

— А что вам-то до этого? — ответил я и сам удивился нелюбезности своего ответа. А еще называю себя европейцем… Как стыдно. Человек ведь не виноват в том, что испытывает тягу к мужчинам. Ну, не хочешь ложиться с ним в постель — не ложись, сделай милость. Но и оскорблять его тоже не надо.

— Я видел, как вы отшили одну девушку на пороге гостиницы, — сказал Герман. — Что, девушки вам тоже не нравятся? Тогда — кто же? Неужели животные?

Я засмеялся. Этот парень стал мне импонировать.

— А вы чем занимаетесь? — спросил я его, разглядывая его фигуру титана.

— Я в торговле работаю, — небрежно ответил он, вглядываясь в стойку напротив, уставленную разными бутылочками. Потом он подозвал официанта и заказал себе лимонад в большом стакане.

— Только пива не пейте, — сказал я доверительно. — Оно тут ужасное.

— Спасибо за совет, — отозвался Герман. — Только я вообще не пью. Ничего и никогда.

Он с удовольствием пил свой лимонад, в котором взлетали к поверхности и лопались с шипением пузырьки.

— А вот и наши товарищи, — сказал я, указывая на проходящих мимо нашего кафе Витю с Люсей и их странного ребенка. Ребенок все так же, как и прежде, шел, опустив голову и играя в свою электронную игру. Витя же переоделся во все фирменное и гордо вышагивал впереди, глядя перед собой бычьими глазами. Позади всех тащился Федя с тремя надувными матрацами для всех.

— Интересно, этот парень им кто? — сказал я задумчиво. — Он у них вроде ишака. Все таскает за ними, молчит. Он бедный родственник, наверное.

— Наверное, так, — согласился со мной Герман. Потом помолчал и добавил: — Он не бедный, и вовсе не родственник. Он — охранник.

— Чей охранник? — не понял я.

— Витин охранник, — сказал Герман. — Он его с собой привез. Он же не может взять с собой всех своих головорезов, пришлось ограничиться только одним. Вот этому и подфартило.

— А вы откуда знаете? — поинтересовался я. Мне стало любопытно.

— Кто же его не знает, — быстро ответил Герман. — Хозяин фирмы «ВИЛЮБО». Вся торговля его знает. Оптовые закупки продовольствия. Вот он кто.

— А, я и забыл, вы же коллеги, — сказал я. — Вы же сказали, что работаете в торговле… А где, кстати? Какую фирму вы возглавляете?

Герман взглянул на меня с интересом, но промолчал. Обычно все эти бизнесмены с удовольствием называют свои фирмы и страшно обижаются, когда ты их не знаешь… Так что для бизнесмена это редкость — промолчать, когда спрашивают, какую фирму ты возглавляешь. Если это не совсем криминальный бизнес, конечно…

— Я работаю не в частной фирме, — наконец с деланной легкостью ответил Герман. — Я работаю во Фрунзенском универмаге.

Наступила пауза, в течение которой он ждал моей реакции, а я обдумывал, как ее подать.

— Это в том, что на углу Московского проспекта и Обводного канала? — наконец спросил я с безразличным видом.

— Ну да, — серьезно кивнул головой Герман.

— Вы — директор этого универмага? — спросил я, попивая свое отвратительное пиво.

— Нет, только заместитель, — сказал Герман, доставая из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет.

— У вас, наверное, довольно унылый вид из кабинета, — сказал я как можно более спокойно: — Обводный канал — это не такое уж веселое зрелище…

— Да я как-то привык, — ответил Герман и закурил, предварительно предложив сигарету и мне. Мне оставалось только обдумать наш разговор и сделать соответствующие выводы. Хотя, в общем-то меня все это совершенно не касалось…

Все же, вспоминая сейчас события тех дней я все больше прихожу к выводу, что в меня словно бес какой-то вселился. В Англии я вел себя совсем иначе. Там я спокойно бродил по музеям и по тихим улочкам, сидел в одиночестве в кафе и симпатичных пабах с традиционным бильярдом, и ни к кому не лез. Никто не трогал меня, и я никем не интересовался.

Тут же меня будто какая-то муха укусила. Я все время разговаривал с разными людьми и вообще думал о них, обращал на них внимание. Наверное, именно с этого идиотского поведения и начались мои приключения…

— Вы не хотите вечером сходить куда-нибудь? — вдруг спросил у меня Герман вежливо.

— А вы все не теряете надежды относительно меня? — усмехнулся я. — Напрасно. Уверяю вас, я абсолютно гетеросексуален. Так что вам вряд ли удастся соблазнить меня.

— И все же? — настаивал Герман.

— Нет, — сказал я. — Вы уж меня извините. Сегодня был тяжелый день. Перелет, дорога и все такое прочее. Так что я сегодня пораньше лягу спать. Пока.

Я поднялся и пошел по улице к себе в гостиницу. Там в номере, я на самом деле разделся и принял душ. И приготовился спать. Вот только перед этим я вышел на балкон покурить перед сном.

Было часов десять вечера. Вся улица и внутренний двор отеля были ярко освещены целыми гирляндами фонарей. То, что днем было блеклым и обыкновенным, с наступлением темноты превратилось в волшебный город.

Огни были разноцветные, яркие. Грохотала музыка, причем она слышалась со всех сторон. Казалось, будто она звучит на полную громкость из-под каждого куста живой изгороди отеля, из-под крыши, и даже из глубины бассейна…

Мой балкон был довольно высоко, но снизу