Теперь каждый знал, как ему действовать в той или иной ситуации, и действовали уверенно, слаженно и расчетливо.

— Ну, как твои подопечные? — в кабинет начальника учебного лагеря вошел полковник Грачук.

Тот с ошалелым видом глянул на московского гостя, вскочив с кресла и не решив, то ли отвечать на заданный вопрос, то ли приветствовать старшего по званию согласно Уставу. Размышлять времени не было, поэтому подполковник соединил два в одном.

— Подчиненные в норме. Здравия желаю, товарищ полковник.

— Здоров и ты. — Грачук примостился на краешке старого, скрипучего стула перед письменным столом и поставил свой кейс рядом. — А теперь я хотел бы услышать подробный доклад. Цифры меня не интересуют, только личное мнение.

— В целом подготовительный процесс идет по плану. Все курсанты адаптировались к учебной программе, кто-то больше, кто-то меньше, но нормативы выполняют в полном объеме. Через месяц, к концу учебной программы, все будут в лучшем виде.

— Да нет у нас этого месяца, — тяжело вздохнул московский гость.

— То есть как — нет? — обеспокоенно спросил начальник учебного лагеря.

— А вот так, нет. Война в Афганистане затянулась, и с каждым годом в нее втягивается все больше и больше участников. Если в самом начале войны душманами вяло командовали спецслужбы Пакистана и Ирана, то теперь там прочно обосновались разведки НАТО, США и даже Китая. Соответственно, и интенсивность боевых действий изменилась. «Духи» еще год назад из средств ПВО имели крупнокалиберные пулеметы, теперь у них есть даже переносные ракетные комплексы «Рэд Ай», и что будет дальше — одному богу известно. — Семен Александрович замолчал, будто в размышлении, говорить или нет. Потом все же решился: — Один мой приятель из военных говорил, что недавно в Генштабе на совещании был сам Андропов. Так вот, Юрий Владимирович как бы между прочим сказал, что следует продумать вариант выхода сороковой армии из Афганистана.

Хотя при этом добавил, мол, сунуть голову всегда легче, чем вытащить ее назад.

Что верно, то верно, — со вздохом согласился начальник учебного лагеря и внезапно спросил: — А это правда, что в больших городах стали щемить тунеядцев?

— Не тунеядцев, а лодырей, — поправил подполковника московский гость.

— В смысле?

— Сейчас по магазинам, парикмахерским, кинотеатрам, в общем, по общественным местам ловят тех, кто должен находиться на рабочих местах, а не шататься по своим делам.

— Давно пора. А то одни воюют, а другие жируют, как будто никакой войны нет. Из-за «речки» везут цинковые гробы, а по телику либо молчат, либо как в лужу дуют: «Интернациональная помощь советских солдат заключается в том, чтобы помогать афганцам школы строить да фруктовые деревья сажать».

— Да-да, — закивал Грачук и тут же, будто спохватившись, поспешно добавил: — Ты бы на эту тему не особо распространялся, а то, знаешь, и у стен уши имеются, особенно если учесть, откуда Генеральный пришел.

— А что мне? — равнодушно пожал плечами подполковник. — Дальше Афгана не пошлют. Времена сейчас не те, чтобы за правду к стенке ставили.

— Да ведь выгонят с «волчьим билетом», а это похуже фронта в наше время, — с укоризной проворчал московский гость, который курировал подготовку этой партии милиционеров. В кабинете на несколько секунд повисла неприятная тишина, после чего Семен Александрович перешел на деловой тон: — «Кобальт» на днях понес ощутимые потери, да и люди там работают на износ. Так что месяца у вас нет, три дня, чтобы расписать курсантов по оперативно-следственным бригадам, и сразу отправляем на замену. Как говорится, промедление смерти подобно.

Грачук помолчал и добавил усталым голосом, зевая во весь рот:

— А я, пожалуй, пойду отдохну, а то здесь загоняли сивку крутые горки…

Оставшись один в кабинете, подполковник долго раздумывать не стал, приоткрыв дверь, он громко крикнул:

— Посыльный, живо ко мне Махача.

Через десять минут второй инструктор по рукопашному бою находился в кабинете начальника центра. Подполковник сразу же перешел к делу:

— Помнишь, Сергей, ты говорил о курсанте, кажется, Маркове. Ну, который тебя на татами раскатал.

— Так точно, — серьезно кивнул Емельянов. — Настоящий талант, я, между прочим, брал серебро на соревнованиях по рукопашке на первенстве Туркестанского округа, а он меня, как пацана зеленого, сделал в первом же раунде. Вот бы нам такого инструктора, мы бы золото запросто взяли.

— В общем, так, товарищ лейтенант, у вас на вербовку своего протеже есть время до завтрашнего утра. Если согласится — оформить в штат инструкторского состава. А нет, ну, на нет и суда, как говорится, нет.

— Это почему же только до завтрашнего утра?

— Потому что курсанты через три дня будут отправлены к месту дальнейшего прохождения службы. Это ясно? А раз так, не смею больше задерживать, или, проще говоря, время пошло…

* * *

Белокрылый лайнер «Ту-154» рассекал воздушное пространство на привычных десяти тысячах метров. Под ним белым безмолвием раскинулись облака, надежно скрывавшие от взглядов пассажиров острые пики афганских гор.

Ровный гул турбин убаюкивал и навевал сон. Этот рейс запросто можно было бы посчитать самым обычным, если бы пассажиры все как один не были одеты в полевую форму цвета хаки. Вместо дорожных сумок и чемоданов полки были заняты армейскими вещмешками.

Кирилл Марков недовольно поморщился и повернул голову, рядом в кресле басовито храпел сибиряк Артюхов, не давая ни малейшей возможности спокойно провалиться в нирвану.

Капитан покачал головой и уставился в иллюминатор. За толстым стеклом виднелось бескрайнее белое марево облаков, на волнистой поверхности которого всеми цветами радуги играли солнечные лучи. Зрелище было по-настоящему завораживающим, но длилось это, к сожалению, недолго. Вскоре облака разошлись, и в образовавшиеся прорехи можно было разглядеть темно-коричневые вершины гор, казавшиеся с большой высоты обрывками мятой бумаги, разбросанными чьей-то рукой.

«Афганистан», — сообразил Марков и тут же почувствовал, как усилилось сердцебиение. Смерти он не боялся, за время службы в УГРО не раз приходилось пересекаться с курносой. Настораживала новизна самой командировки на войну. Примерно так же Кирилл себя ощущал, когда после окончания университета выбрал службу в милиции. Тогда, придя в районное отделение, он переживал панический страх, опасаясь опростоволоситься перед более опытными коллегами и стать всеобщим посмешищем. Вот и сейчас сознание оперативника заполнил синдром «шута горохового».

Страшно хотелось курить, но Кирилл привычно пересилил это желание, хорошо помня лекции по психологии: «Потакание мимолетным желаниям ведет к ослаблению силы воли. А потеря силы воли чревата различными расстройствами».

— Лимонад, чай, кофе, карамель, — рядом с Марковым остановилась стюардесса в темно-синем форменном костюме с тележкой, на которой были расставлены стаканчики с газированной водой и пластиковые чашечки с тонизирующими Напитками.