– Как ощущения? – спросил Бендикс.

Лидия стиснула зубы и улыбнулась.

– Отлично, – ответила она. – Просто замечательно.

– Не слишком сильно? – поинтересовался Бендикс, и его странно-красивое лицо участливо смягчилось.

– Нет, – сказала она. – Нормально.

Он улыбнулся и еще выше приподнял ее ногу. Лидия почувствовала, как тонкое кружево подколенных мышц растягивается, протестуя против этого движения, и слегка поморщилась. Бендикс упирался коленом возле ее паха, и его густые черные волосы едва не задевали ее губы. Он аккуратно опустил ее ногу на пол.

– Ну вот, мы закончили, – сказал он.

Лидия улыбнулась и вздохнула. Бендикс стоял над ней, подбоченясь и ласково улыбаясь.

– Сегодня вы хорошо поработали, – сказал он, помогая ей встать. – Действительно хорошо. Если хотите, повторим в парке в четверг. Хотите?

– В парке? – повторила Лидия. – Да, почему бы и нет?

– Отлично. – Он снова улыбнулся, и Лидия улыбнулась в ответ. Она попыталась придумать какую-нибудь остроумную или небрежную реплику, но, не обнаружив ничего подходящего в гулкой пустоте своей головы, просто сказала:

– Увидимся в четверг.

Когда она вышла, то увидела следующую клиентку Бендикса, слонявшуюся перед дверью. Это была еврейка – та самая, в чрезмерно растянутых брюках от Juicy Couture и с фальшивым загаром. Лидия знала, что она еврейка, потому что ее звали Дебби Леви. Сзади она была похожа на дешевую кушетку, и Лидия презирала ее, но не из-за сходства с дешевой кушеткой, а из-за ее дешевого кокетства перед Бендиксом.

– Доброе утро, красавчик, – проворковала Дебби за ее спиной. – Ты готов ко мне?

Лидия услышала немного нервозный смех Бендикса, а потом через вращающуюся дверь вышла в раздевалку. Ее тренировка на сегодняшний день подошла к концу.

Лидия Пайк жила недалеко от эксклюзивного фитнес-клуба, где каждые два дня проходила тренировочные процедуры с красавцем из Латвии по имени Бендикс Витолс. Клуб был настолько эксклюзивным, что было почти невозможно догадаться о его расположении в тихом закутке бывших конюшен в Сент-Джонс-Вуд, который теперь являл миру облик очаровательного частного дома. Лидия знала это место лишь потому, что там работал Бендикс. Она прочитала о нем в глянцевом журнале, который положили в ее почтовый ящик три месяца назад. «Хотите этой весной прийти в хорошую форму? – говорилось в начале статьи. – Мы поговорили с тремя экспертами по фитнесу». Там была фотография Бендикса с темными волосами, зачесанными на прямой пробор, в черной облегающей футболке, который улыбался кому-то сбоку, как будто отвлекшись на развязное замечание. В то время Лидии очень хотелось подтянуть свою форму – не только для весны, но и для лета, осени и зимы, – и когда она увидела лицо Бендикса, то поняла, что нашла подходящего человека. Дело не в его красоте, а в некой мягкости его черт, в ощущении добродушного юмора, окружавшего его. Лидия поняла, что он успокоит ее. Так и случилось.

Глядя на нее, никто бы не заподозрил, что Лидия слишком нуждается в фитнес-тренировках. Она была подтянутой и сухощавой, без грамма лишнего жира, не считая небольшой мягкотелости в районе брюшного пресса. Но Лидия знала правду о своем теле. Она знала, что это лишь оболочка, где тикает часовая бомба неухоженных внутренних органов и запущенных артерий.

Лидия оставила спортивную сумку в прихожей, чтобы поприветствовать свою домработницу Джульетту, которая поднималась по лестнице со стопкой свежевыстиранной одежды. Лидия остановилась, когда увидела курьера из «Окадо»[4], подходившего к парадной двери.

– Хочешь, я позабочусь о нем? – спросила Джульетта.

– Нет, все в порядке. Я сама получу.

Джулия улыбнулась и продолжила подъем. Курьер из «Окадо» распаковал на кухонном столе покупки Лидии, пока она ощупывала содержимое кошелька в поиске двух фунтовых монет, с помощью которых она могла выразить свою признательность за то, что курьер избавил ее от неудобства самостоятельного похода за покупками. После его ухода Лидия стала раскладывать свои приобретения по кухонным шкафчикам. У нее было лишь смутное представление о содержимом каждого из них; она сама назначила каждому шкафчику отдельную функцию, но некоторые оставались довольно загадочными. К примеру, куда она поставила рисовый уксус?

Немного позже Джульетта присоединилась к ней, неопределенно расхаживавшей по кухне с пакетом рисовой лапши в руке.

– Вот сюда. – Джульетта взяла пакет и ловко поставила его в шкаф с откидной дверцей рядом с холодильником. – Давай я закончу.

Лидия подчинилась и достала из холодильника бутылку «Спрайта» без сахара.

– Я буду у себя в кабинете, – произнесла она новым и незнакомым тоном, придуманным для обращения к женщине, которая заботилась о ее домашних делах. Он означал: «Я не твоя подруга, но это не значит, что я бессердечная состоятельная хозяйка, которая видит в тебе лишь служанку. Я знаю, что ты нормальный человек, и понимаю, что за пределами моего дома ты живешь реальной и осмысленной жизнью, но тем не менее я не хочу обсуждать твоих детей или узнавать, что ты привезла с окаймленных пальмами берегов Филиппин в наш старый и грязный город. Я тоже проделала долгий путь, чтобы оказаться на своем теперешнем месте, и я хочу, чтобы наши отношения оставались чисто профессиональными. Это тебе подходит? Спасибо».

Лидия завела домохозяйку лишь несколько месяцев назад. Эта идея принадлежала не ей, а ее подруге Дикси. Лидия довольствовалась услугами уборщицы один раз в неделю, но Дикси только посмотрела на ее новые чертоги в Сент-Джеймс-Вуде и сказала: «Домохозяйка. Иначе вообще никак».

Кабинет Лидии располагался на верхнем этаже. Он был выкрашен в белый цвет, со скошенным потолком и мансардным окном, за которым, если встать на цыпочки, Лидия могла видеть кладбище и неземные белые выпуклости «Лордс Павильон»[5]. Оно также выходило на детскую площадку, и иногда, если ветер дул в ее сторону, Лидия слышала крики маленьких детей, играющих внизу, и на мгновение переносилась в другое время и место, далеко, очень далеко отсюда.

Она открыла бутылку «Спрайта» и быстро выпила прямо из горлышка, испытывая жажду после тренировки. Небо в окне выглядело плотно окрашенным и странно пестрым, словно вставленный в рамку лист венецианской мраморной бумаги. На столе лежала почта, собранная Джульеттой в аккуратную стопку. Еще в кабинете находились зеленое растение неопределенного вида и две абстрактные картины в рамах, прислоненные к стенам в ожидании крепежа. Сразу же после переезда в этот дом Лидия посетила «недорогую» художественную ярмарку и потратила 5000 фунтов на произведения искусства. В сущности, опыт переезда в первый собственный дом повлек за собой угрожающие расходы. Столовая лампа ценой 280 фунтов в контексте предыдущей жизни Лидии казалось неприличной роскошью, а в контексте расходов на покупку дома, достигавших 4000000 фунтов, казалась дешевкой: так мало? Дайте две! Затраты в 5000 фунтов на художественной ярмарке немного напомнили посещение бакалейного магазина, где кладут продукты в метафорическую тележку, почти не глядя на ценники.