— А почему тебе-то? — недоумевал Лайк. — Почему, например, не Гесеру?

— Потому что Черные используют Силу по-нашему. В сущности — они Темные. Только дикие. И поэтому глупые и безжалостные. Если формулировать коротко, я хочу чтобы ты и твои ребята приехали в Питер и навели там порядок. Мне плевать, что Черные делают с жителями Питера, но и давать Светлым повод для свободы действий все же неохота. Да и Бюро Инквизиции без последствий не отошьешь, ты ведь в курсе.

— Это уж точно, — кивнул Лайк. — Я только одного не понимаю — ты хочешь, чтобы я разобрался с этим самостоятельно, без твоей поддержки?

— Да.

— Но почему, тысяча чертей?

Артур глубоко-глубоко вздохнул, провел ладонью по лицу, и проникновенно сказал:

— Лайк! Ты представляешь какая поднимется вонь, если порядок в Питере приедут наводить москвичи?

Глава киевского Дневного Дозора сначала смешно хрюкнул, потом запрокинул голову и гулко захохотал.

Хохотал он долго.

— Хорошо, Артур, — сказал Лайк, отсмеявшись. — Я все сделаю, как ты скажешь. Когда нам вылетать?

— Я бы сказал «сегодня», если бы… Если бы мне не хотелось покуролесить ночку в Киеве. А без тебя я этого делать не люблю… с некоторых пор.

Оба усмехнулись, вспоминая прошлый визит Артура в Киев. Ох и покуролесили тогда!

— Так что… давай еще по одной и поехали за ведьмочками. Небось, новеньких туча, а? — спросил Артур и подмигнул.

— Ну, туча, не туча, а найдутся!

— Ну, конечно, конечно! Чтоб у тебя и не нашлось? Когда такое было?

— Никогда не было, Артур! Прозит!

— Прозит! А лучше — за ведьмочек! Чтоб не переводились!

— Не возражаю! За ведьмочек!

Они чокнулись, выпили и пешком направились к терпеливо ожидающему наверху Андреевского спуска лимузину. Мимо памятника Григорию Сковороде, мимо Самсона и Гостинного Двора, мимо Булгаковского дома и замка Ричарда.

Спустя полчаса лимузин притормозил у «Виктории».

* * *

Мобильник пиликал долго, назойливо и противно. Лайк успел, не просыпаясь, проклясть его раз пять, не меньше, но проклятия на неживую материю действовали из рук вон плохо. Проснувшись, Лайк проклял мобильник еще раз, но тот все не унимался. Поэтому пришлось тянуться к трубке и тыкать дрожащим пальцем в соответствующую кнопку.

— Алло! — малоприветливо пробурчал Лайк в трубку.

— Здравствуй, Лайк.

Не узнать голос звонившего — леденяще-спокойный, чудовищно невозмутимый и отстраненно-флегматичный — было решительно невозможно.

— Привет, Арик. Ты где?

— У твоей двери.

— Сейчас открою.

Лайк, не утруждая себя одеванием, пробрался по тропе ко входной двери, открыл. На пороге стоял столь же худощавый человек, как и сам Лайк, только чуть повыше. На лице гостя лежала печать вечной бесстрастности.

— У тебя звонок не работает, — сообщил визитер.

Лайк только рукой махнул, бредя назад, в комнату.

Арик, не разуваясь, прошел за ним и уселся на вертящийся табурет, место которого ранее было у пианино, но пианино Лайк лет тридцать назад успешно раздолбал излишне эмоциональным музицированием. С тех пор вертящийся табурет принялся втихую путешествовать по квартире, все время оказываясь там, где был кому-нибудь нужен: то на кухне, у древнего апоплексического холодильника, то в маленькой комнате, перед чуть менее древним компьютером малоизвестного бранднейма «Silus».

Лайк облачился в любимый халат, по-прежнему дрожащими руками закурил сигарету и с ненавистью поглядел в сторону кухни.

Гость сочувственно созерцал хозяина.

— Что? — спросил он вскоре.

— Ко-офе! Помира-аю! — жалобно проныл Лайк.

Гость еле заметно улыбнулся. Потом совершил экономный пасс левой рукой и на овальном столике рядом с Лайком возникла маленькая чашечка, над которой тотчас взвился ароматный парок.

У Лайка даже руки дрожать перестали.

— Арик, — сообщил он проникновенно. — Ты — волшебник!

Гость лишенным каких бы то ни было эмоций голосом поправил:

— Маг.

— Да какая разница?

Арик опять еле заметно усмехнулся:

— Ну… в твоем состоянии — никакой. Раз ты сам себе чашку кофе сотворить не можешь…

— Так руки ж дрожат!

— Пить надо меньше.

— Да? Меньше? А как же гости? Как я по-твоему гостей буду привечать? На сухую? Да не простых гостей, высоких!

— Сильно высоких?

— Артура из Москвы.

— Который Аверченко?

— Нет, который Завулон.

При упоминании имени шефа Дневного Дозора Москвы Арик инстинктивно подобрался, словно сидя попытался выполнить команду «Смирно!».

— Погоди… Это ведь был деловой визит, я правильно распознал?

— Правильно. И приехал ты правильно, в смысле вовремя. Гастроль нам предстоит. Выездная.

— Куда?

— В Питер.

Теперь губы Арика искривились в улыбке уже почти по-настоящему.

— Все потому что в Питер в гастрольный вояж с Одессы-мамы маги приезжают… — пробормотал он. — Н-да.

— Н-да, — подтвердил Лайк.

— А кто еще?

— Я, ты, Симонов, Швед, Ефим, Рублев… Может, Ираклия уломаем.

— Что, так серьезно? — серьезно уточнил Арик.

Дело в том, что Лайк перечислил имена практически всех сильнейших Темных Иных на Украине. Из тех, что служили в Дозорах.

— Посмотрим. Возможно, что и нет. Но съездить придется.

— Симонову и Шведу ты уже звонил?

— Нет еще. Когда? Видишь же, гуляли…

— А Завулон где?

— В «Премьер Паласе». Отсыпается.

Аристарх Турлянский, глава причерноморского Дневного Дозора, на какое-то время задумался. Оное время Лайк употребил на выкуривание сигареты и впивание кофе, после чего сравнительно ожил.

— Позвони Симонову и Шведу, а? — попросил Лайк. — Я пока умоюсь.

— Позвоню, — кивнул Арик и вынул мобильник.

Когда Лайк вернулся (действительно слегка воспрявший к жизни), Турлянский с отсутствующим видом глядел в пыльное зеркало.

— Дозвонился? — на удивление бодрым голосом поинтересовался Лайк. Похоже, он не просто умылся-побрился, а еще и привел себя в физиологический порядок посредством несложной, но искусной магии.

— Симонов выезжает. А Швед сейчас между Очаковом и Кинбурном. В гонке.