— Угу, — загудела одобрительно толпа.

— Значит, нам нужно сделать так, чтобы нас пропустили в Италию безо всяких денег. А кто путешествует без денег, но никто не чинит им препятствий? Кто?

— Бродяги! — выкрикнул сельский пастух Гицэ. — Бродяги и попрошайки!

— Правильно, — кивнул Никита, — а еще дипломаты и спортсмены!

— Значит, мы будем дипломаты? — уточнил Гицэ.

— Мы будем спортсмены, — поправил его Ткач. — Причем настоящие! Если мы оформим документы на спортивную команду и нам и вправду доведется попасть в Италию, нас задержит первый же полицейский! Потому что установить, что мы не спортсмены, будет легко. Так?

— Так! — отвечала аудитория.

— А стать командой по легкой атлетике, или плаванию, ну, или боксу, мы не сможем, — продолжал Никита, — потому что этим бизнесом давно уже занимаются федерации плавания, легкой атлетики и бокса, и конкурентов они не потерпят! Да и, к тому же, мы не пловцы, не боксеры и не бегуны. Верно?

— Совершенно, — покорно согласилась словно загипнотизированная Никитой толпа. — Абсолютно…

— Что есть абсолют? — вздохнул Никита, отучившийся когда-то два курса (второй и четвертый) в ветеринарном колледже. — Впрочем, я продолжаю. Итак, нам остается выбрать редкий вид спорта. Сколотить команду по этому виду спорта. Заняться им. И попасть на игры в Италию.

— Здорово! — поразились люди уму Никиты.

— А в Италии в ближайшую весну проходит только один чемпионат, — заключил Никита. — Чемпионат Европы по керлингу. И мы должны прорваться туда. А для этого нам надо выиграть отборочные этапы, которые будут в Молдавии, в Румынии и на Украине. Итак, мы должны стать лучшими игроками в керлинг в нашем регионе!

— Да!!!

— Игроками без дураков! В керлинг — без дураков!

— Да-да-да!!!

— А что для этого нужно?!

— Знание правил и терминов! Умение играть и самоотдача!

— Все верно! — кричал Никита. — Молдаване! Добрые люди! Оставьте свои никому не нужные поля, потому что ваша земля ничего не рожает. Бросьте ваши плуги и тяпки. Лопаты и сапы. Оставьте всяк свой убогий двор и записывайтесь в мою команду по керлингу, ибо это единственный ваш шанс попасть в нашу страну обетованную, в Италию!!!

— Да!!! — вопили обезумевшие от восторга последователи Никиты.

— И именно поэтому я на последние сто евро выписал из Ясс тридцать самоучителей игры в керлинг! — кричал Никита. — Правда, все остальное нам придется делать своими руками. Все, все! Форму, камни, клюшки! Это будет нелегко. Готовы ли вы?

— Да!!!

— Еще бы! Готов и я, потому что за испытаниями будет… Что?!

— Италия!

— Я не слышу?!

— И-та-ли-я!

— Я хочу услышать от вас не это! — пришел в экстаз сам Ткач. — Я хочу знать, что есть свипер?!

— Не что, — привычно поправили вождя последователи секты керлинга села Ларга, — а кто! Это есть игрок, натирающий лед перед скользящим камнем. Таких игроков в команде два!

— Да! — вопил Никита. — Дро?!

— Постановочный бросок, целью которого, — нараспев отвечали люди, — является установка камня в доме без контакта с камнями соперника!

— Тейк-аут? — наклонял голову Ткач.

— Выбивающий бросок, — без запинки отвечал хор. — Преследует цель выбить камень противника из дома. При этом свой камень, в зависимости от избранной тактики, либо остается в доме, либо тоже уходит в аут.

— Гард? Кто такой гард? — снова хитрил Никита.

— Не кто, а что! Камень-защитник, ставящийся перед домом и мешающий сопернику в выполнении его задач!!!

Жаворонки, накормив вылупившихся птенцов редкими и сонными червями из остывшей земли, тщательно почистили перышки во рту Серафима и защебетали. Тот, словно очнувшись, бережно вынул изо рта подросших птиц. Сделал так и Тудор. Отпустив жаворонков, мужчины молча поглядели, как птицы кувыркаются под осенним солнцем. Жаворонки купались в ледяном его свете, будто призраки русалок, играющие в тонущей под паром воде реки Прут.

— Наша цель? — спрашивал Никита Ткач. — Какова она, братья?

— Италия!!! — дружно отвечали сельчане.

— Да, но сначала наша цель, которая и приведет нас в Италию, — объяснял Никита, — это овладение игрой керлинг. Наша цель — попасть пущенной по льду битой в виде диска с рукояткой, в вычерченную на нем мишень! Итак, какова наша цель?

— Попасть пущенной по льду битой в виде диска с рукояткой, в вычерченную на нем мишень!

— Аминь! — проревел Никита.

Наконец, кувыркнувшись напоследок, птицы пропали, и Тудор поднял свой велосипед, колеса которого уже не крутились. Серафим молча помог ему, и мужчины ушли в поле, собирать остатки сухих стеблей кукурузы, чтобы растопить ими печи во мраке наступающих зимних вечеров.

А жаворонки полетели искать других ротозеев.

* * *

Возвращались дед Тудор и Серафим вечером уставшие и злые. Дорога, бежавшая перед ними, желтела серо-желтыми листьями иссохшей кукурузы. Конечно, никаких листьев на дороге не было, но мерещились они сельчанам постоянно. Как и весной им отовсюду подмигивали зеленые ростки помидорной рассады. Как и летом синели да зеленели повсюду виноградные гроздья.

— Это не поле нам мерещится, — говорил дед Тудор, — это сама работа нас преследует повсюду.

Серафим пнул банку «Кока-колы», выброшенную из окна промчавшего мимо автомобиля, и сказал:

— А ты говоришь, оставаться. Что мы здесь видим-то? Грязь, нищета, паскудство. И ведь быстро опустились. За какие-то двадцать лет, что Союз распался.

— При Союзе, — крутил педали, не раскрывая глаз, дед, — тоже плохо жили, ты просто молодой, и не помнишь ничего. А я помню. Грязь, нищета и паскудство были здесь всегда.

— Значит, — настаивал Серафим, — надо уезжать. Вот в Италии…

— Заладил, Италия, Италия, — рассердился Тудор. — ты лучше скажи, слышал что про Марию, которая повесилась?

— Да, — вздохнул Серафим, — когда хоронят?

— Для начала снять бы ее.

— А что, не сняли?

— Висит на акации, вот уже три недели, — сокрушенно поведал дед, — а муж снимать не хочет. Говорит, покачивания тела действуют на него успокаивающе.

— Тьфу, — сплюнул Серафим, — нелюдь.

— Все мы люди, — философски признал дед, — все человеки, и его пожалеть надо. Без трактора ведь человек остался.

— То трактор, железяка, — возмутился Серафим, — а то человек!

— Для него, — осадил молодого друга Тудор, — трактор не просто железяка. Он для него все! Как для тебя твоя Италия!

— Сравнил тоже! — совсем уж разозлился Серафим. — Италия, прекрасная страна, легкая работа. Деньги, чистота, музеи, картины, пицца, и какой-то промасленный трактор!