Франческа… Это все, что я знал о ней – имя.

Вторая, с кем я осмелился встретиться больше одного раза.

Лайтвуд привез меня на Гаити во время каникул в Принстоне. Я не собирался уезжать, думал остаться в университете, чтобы готовиться к следующему году и работать, но Генри не спрашивал о моих желаниях. Потому что у него были свои, которые шли вразрез с тем, что хотел я. Там он впервые рассказал о своих планах ввести меня в «Изиду», сделав одним из своих приемников. Первой была Изабелла Пирс, его племянница. Единственная женщина, которая была ему небезразлична, единственная, кому он доверял и чье мнение ценил. Исходя из того, как Генри поступал с моими женщинами, я уже знал, что однажды воспользуюсь его маленькой слабостью.

Карибское море меня не радовало, потому как соскучившийся Лайтвуд, был хуже акул, которые водились в прозрачных водах. Я занимался серфингом, когда Генри не занимался мной.

У меня вызвало отвращение даже то, как он мешал ложкой сахар в чашке. Лайтвуд не был дураком, надо отдать ему должное – он один из самых умных ублюдков, которых мне доводилось знать в жизни. Ум, власть и миллиарды. Пытаться противостоять ему мог только смертник. И я был им, пока не придумал собственный план. И, наверное, вера в то, что я смогу однажды воплотить его в жизнь, придавала мне силы продолжать дышать с ним одним воздухом. Но свои чувства я скрывать был не в силах, и, разумеется, Лайтвуд наказывал меня. Он воспринимал мое неприятие его, как вызов. Или просто искал повод. Избить до невменяемого состояния, а потом все равно сделать то, ради чего он забрал меня из борделя в Германии.

Можно ли привыкнуть к той жизни, в которой я варился с тех пор, как погибли родители? Никогда…

Приспособиться – да.

Построил внутри себя не стены, как делают многие, а крематорий, в котором я сожгу однажды всех, кто пользовался мной, словно одноразовой игрушкой для своей потехи. И это не пустые слова, не обещания, которые я даю себе, чтобы не сойти с ума. А твердая уверенность и фиксирование цели.

Франческа была моим тренером по дайвингу. Спортивная и раскрепощенная любительница острых ощущений. Я погружался всего пару раз. Куда чаще мы трахались в лодке, уплывая в открытое море. Конечно, она не догадывалась, что Лайтвуд вовсе не мой дядя, как он себя везде представлял, если мы показывались вдвоем в обществе. Мне казалось, что открытое море является отличным укрытием для курортного романа. Но ошибся. Через неделю, после того, как мы сделали первый заплыв, с Франческой произошел несчастный случай. Во время погружения, что-то пошло не так. Она опустилась слишком глубоко и не смогла подняться на поверхность. Потом выяснилось, что оборудование было повреждено. Ей не хватило кислорода…

В тот вечер, когда узнал о гибели Франчески, Лайтвуд был удивительно тих и спокоен, и даже не пытался домогаться меня. Сказал что-то вроде «я тебя предупреждал», и ушел спать в свою спальню.

Я напивался на террасе, глядя, как волны набегают на берег, чувствуя себя пойманным в клетку зверенышем, который едва сдерживается от того, чтобы вцепиться зубами в глотку своему тюремщику. Прямое нападение слишком предсказуемо, и я не выиграю, если покажу свою слабость и отчаяние.

У меня были такие моменты, когда я переставал верить самому себе и поставленной цели. Хотелось сдаться, шагнуть в волны Карибского моря, вслед за Франческой, но я вспоминал о том, что уже пережил, и не мог позволить остаться безнаказанными тем, кто был в этом повинен.

Я смотрел на море, кожей ощущая свежий соленый воздух и мысленно прощался с Франческой, своим вторым призраком.

Весь следующий день я провел бесцельно гуляя по острову, пока не наткнулся на лавку с травами, баночками, свечами и амулетами, где улыбчивый афроамериканец предложил мне средство, которое поможет избавиться от моей хандры.

– У любого врага есть слабое место, парень, – улыбаясь беззубыми ртом, на ломанном английском, сказал продавец, протягивая крошечную стеклянную колбу. – Нужно только выбрать момент. Бесплатно дарю тебе. Вижу, тебе нужнее. С умом используй.

– Что это? – недоверчиво, и с долей скепсиса, разглядывая мужчину без возраста в пестрой одежде и подведенными глазами, спросил я.

– Яд кураре. Мучительная смерть. То, что нужно. – Продавец улыбнулся еще шире, кладя пузырек в мою протянутую ладонь. – Надолго хватит.

Утром я встал с больной головой, набравшись накануне до отключки, и мне казалось, что история на рынке приснилась, пригрезилась в пьяном дурмане, как и чернокожий колдун, но, проверив карманы, я убедился, что и лавка, и продавец с загадочными черными глазами, смотревшими мне прямо в душу, были реальны.

Через год, получив диплом, я заказал часы с секретом для Лайтвуда. И именной надписью, которая гласила: Acta est fabula.

***

Это были по-настоящему странные дни, плавно переходящие в ночи, которые никогда не заканчивались в постели в моем номере. Андреа заразила меня своим юношеским азартом. Оптимизмом, неуемной энергией, я, порой, сам не понимал, как ей удавалось вытащить меня из проржавевшего образа циничного ублюдка, с которым я почти сросся. Ее громкий, заливистый смех еще долго звучал в голове, когда я возвращался в свой номер, и пытался вспомнить, когда в последний раз хотя бы улыбался. Вот так, как она, открыто, радостно распахнув объятия миру, доверчиво и бесстрашно глядя в будущее.

Мы встречались чаще, чем я мог себе позволить, чтобы не навлечь подозрения и гнев Лайтвуда. Но не так давно он дал мне слово, что уберет от меня слежку взамен на мое обещание не пренебрегать его вниманием, и не пытаться сбежать из-под его покровительства.

Верить его слову было наивно с моей стороны, но я знал Лайтвуда немного ближе, чем другие люди. Он не давал обещаний, которые не собирался держать. И, в то же время, я уверен, что, почувствовав опасность, он тут же вернул бы своих ищеек, чтобы контролировать каждый мой шаг, хотя, на самом деле, в этом не было нужды. У него был козырь, против которого я пока был бессилен.

Андреа постоянно звонила мне без всякой причины, просто пожелать хорошего дня или пожаловаться на ректора, который занижает ей оценки. Бесконечные звонки в любое время дня и ночи… даже когда я был в офисе, с Лайтвудом или вынашивал свои глобальные планы по сокрушению Лайтвуда, с которым приходилось делить слишком многое. Пару лет назад, я совершил катастрофическую ошибку, которая двинула исполнение поставленной цели на неопределенный период, но встреча с Андреа вдохновила меня, поселив во мне идеи, которые, я был уверен, приведут к успешному финалу моей игры. В какой-то момент, я понял, что могу совместить приятное с полезным, нанести удар в стан врага, и получить девушку, которая вызывает во мне шквал противоречивых эмоций.

О ней я не думал, как и о последствиях своего плана для нее. Андреа стала милым развлечением, которое отвлекало меня от тяжелых будней, и еще одной пешкой в моей партии, которую начал очень давно, но никак не мог закончить.