— Пакуй его, пора ехать!

— Что происходит, сержант? Какого хера здесь творится? Вы видели, какая у него рана, как он вообще мог идти с…

Новичок не успевает договорить, потому что отлетает на капот своей машины, сбитый коротким ударом головой. Телескопическая дубинка Дэниелса с размаху опускается на плечо пидора, Джей слышит отчётливый треск костей, но пидора это не останавливает. Такой быстрой серии ударов наркоторговец не видел даже в кино, здоровяк коп смят, как бумажный стаканчик. Ещё секунда, и пидор вцепляется ему в горло, не душит, а рвёт зубами, что твой ротвейлер.

Выстрел. Тело безумца дёргается, он отпускает Дэниелса и бросается на новичка. Они борются за пистолет, грохочет ещё пара выстрелов, Джей не видит, кто стрелял, но видит, куда попала пуля. Верхняя часть черепа Мелкого разлетается, как перезрелый арбуз, безнадёжно испачкав дорогую, вчера купленную спортивную куртку Джея.

Выстрел, выстрел. Безумец выхватывает оружие новичка и несколько раз стреляет ему в живот, а потом снова пускает в ход зубы, всё так же целясь в горло.

— Эй ты!

Пидор оборачивается, но теперь Джей готов выдержать взгляд его красных безумных глаз. Одиночным, точно в лоб.

— Твою мать…

Джей сбрасывает окровавленную куртку, суёт кольт за пояс, подхватывает пакет с порошком и колёсами, достает любимую биту, бросает последний взгляд на четыре трупа у полицейской машины, а затем срывается с места. Он быстро скрывается за поворотом и уже не видит, как офицер Дэниелс начинает медленно, неуверенно подниматься на ноги, пытаясь закрыть ладонью глубокую рваную рану на шее.

8. Съёмочный процесс

— Итак, девочки, давайте ещё раз всё прогоним, уточним, кто и что делает.

Роб Рубинштейн всегда придерживался мнения, что в его деле импровизация ведёт к провалу, а успех достигается тщательной подготовкой и грамотным исполнением. Несколько лет назад, когда он только начинал свою режиссёрскую карьеру, коллеги по цеху откровенно смеялись над Робом из-за его тщательности, предрекая скорый провал, но он стоял на своём. И посмотрите, кто в итоге оказался прав?

Рубинштейн понимает, что именно сейчас, когда сеть буквально лопается от ширпотреба, сделанного не пойми кем чёрт знает как, потребитель, пресыщенный этой дешёвкой, рано или поздно потянется к качественному товару, который в последние годы стал редкостью в мире эротического кино. И он, Роб Рубинштейн, обеспечит качественный товар. Ради должного качества, ставшего известной торговой маркой, он работает только на дорогом профессиональном оборудовании, не скупится на услуги опытных технических специалистов и нанимает лучших актрис. Настоящих актрис, умеющих играть по-настоящему, а не только наигранно симулировать оргазмы.

— Итак, общий план — Кристи и Шерон, немного предварительных ласк сидя на кровати, минуты на две, а затем переходим в шестьдесят девять. Страстно, девочки, страстно, и ни в коем случае не спешите, я вас не тороплю, мне нужна качественная картинка. Стейси, начинай ласкать себя по моей команде и помни про гаджет, не надо постоянно держать смартфон в кадре, но несколько раз продемонстрировать необходимо. И не закрывай логотип пальцами, возьми по-другому, вот так, умница. Всё, начали!

Свет, камера, мотор, пошла музыка. Звук потом перезапишут, но режиссёр предпочитает и во время съёмок работать под музыку, ибо музыка придаёт девочкам нужный ритм. Ритм — вот что важно, как у лучших европейских мастеров, которых Рубинштейн почитал как учителей. Никуда не спешить, но и одновременно не тратить времени зря, так, чтобы зритель мог полностью погрузиться в происходящее, оценив всю красоту действа.

— Хорошо, хорошо, Стейси, самую малость быстрее, вот так, смартфон ниже, хорошо. Кристи, чуть добавь агрессии, легко укуси, а теперь нежнее, молодец.

Стейси охотно поменялась бы местами с Кристи, она уверена, что ей досталась самая сложная часть работы. Напарнице легко, лежи себе на Шерон да ласкай языком её узкую щёлку, а тут приходится одной рукой работать дилдом, а другой держать неудобный смартфон, якобы снимая саму себя на ручную камеру, при этом не забывая про оператора. Руби, чёрт его драл, сволочь такая, ещё и на продакт-плейсмент подписался, так что теперь уже и дрочить себя с рекламой приходится. Держать смартфон на виду камеры, но не слишком навязчиво, не закрывать логотип — ну как тут на работу настроиться? Хорошо ещё, смартфон демонстрирует показ мод, кучу дорогих шмоток, будет на что потратить гонорар… Что?! Какого чёрта, куда мода делась? Мать вашу, какое ещё экстренное сообщение?

Грохот разбитых автомобилей, выстрелы и крики на улице вмешиваются в съёмочный процесс самым грубым образом, нарушив идеально выстроенную сцену девичьей любви.

— Том, поц ты этакий, за что я тебе плачу, что за бардак?! — зло кричит режиссёр на охранника и, не дождавшись ответа, поворачивается к открытой стеклянной двери во двор, чтобы лицом к лицу встретиться с Томом, который, пошатываясь и оставляя за собой длинный след маленьких красных капель, неуверенно входит в дом. Входит и, словно не слыша истошного вопля Стейси, пытается указать рукой куда-то наружу, другой ладонью зажимая рану на шее, а затем нелепо рушится на персидский ковёр.

9. Приоритет

— Билл, ты глянь, вон там!

— Это ж надо! — офицер Колвин восхищённо свистит, повернувшись на зов напарника. — Откуда она взялась?

Вызванные на этот перекресток по какой-то истеричной тревоге, они ничего ещё толком не успевают понять и готовятся к самому худшему, но реальность сумела превзойти все их ожидания.

Дальше по улице горит трёхэтажный жилой дом, который никто не тушит, чуть правее поднимается в небо чёрный столб дыма ещё одного пожара. Перед горящим домом лежит вверх колёсами спортивный автомобиль, из переулков доносится стрельба, крики и звон битого стекла. Патрульные остановили свою машину около продуктового магазина, через громкоговоритель предупредили местных не совать нос наружу и запросили срочную помощь, с минуты на минуту ожидая столкновения с неизвестным противником. Помощи нет, указаний тоже, по радио передают какой-то идиотизм про вспыхнувшие тут и там массовые беспорядки, над головами большими назойливыми мухами гудят вертолёты телевизионщиков, а прямо на них по внезапно опустевшей улице несётся совершенно голая девка. Нет, поправка, не совсем голая: на ней длинные сапоги на высоком каблуке и дорогой телефон в руках, но больше никакой одежды не наблюдается. Девушка бежит посреди улицы, утробно воя и размахивая руками, отличные натуральные сиськи восхитительно упруго подпрыгивают, отмечая каждый шаг. Нет, это возмутительное нарушение общественного порядка надо пресечь самым решительным образом.

— Стой, девочка! Стой! Полиция!

Офицер Колвин