Сдавленно хихикнул Решетников, Алексей вежливо улыбнулся ему в ответ, принял из рук Кондрата Ефимовича прохладный стакан и сделал большой глоток.

Огненная волна опалила рот и рванулась в желудок.

Алексей от неожиданности задохнулся и, жалко жестикулируя левой рукой, повернулся к столу.

— Что? — преувеличенно заботливо засуетился Кондрат Ефимович. — Ой, да я же стаканом ошибся! Настоечки налил вместо сока! На-ка вот, запей!

Он быстро протянул Алексею ещё один стакан.

Спирт Алексею до этого пробовать приходилось, но сейчас, когда он хлебнул его так неожиданно и так много, ощущения во рту и в горле были как в первый раз. Он судорожно схватил из рук Кондрата Ефимовича стакан с соком и залпом проглотил половину его содержимого. Но вместо облегчения всё стало намного хуже — во втором стакане тоже оказался подкрашенный соком спирт.

— Ну вот видишь, — довольно сказал Кондрат Ефимович. — Нормально пьёшь. А то всё ломался как девка.

— Я… — прохрипел обожжённым горлом Алексей. — Совсем не то…

Голова вдруг стала тяжёлой. Перед глазами всё начало расплываться. Кожа словно обрастала изнутри колючками.

Алексей сделал шаг вперёд, увидел, как плавно поехал в сторону и вверх стол с бутылками и самоваром, и буквально рухнул в заботливо подставленное Решетниковым кресло.

— Тю, совсем слабак, — разочарованно протянул Кондрат Ефимович. — Разве ж это офицер, коли пить не умеет? Тряпка.

— Нам же проще, — со значением в голосе сказал Решетников.

Потом Алексею всё стало безразлично. Сознание плавало в кислотном тумане, тело ломало, жгло и кололо невидимым пыточным инструментом, а в голове похоронным звоном всё повторялось заезженной пластинкой: «На плацу — изволь соблюдать субординацию… В бою только такие и нужны… Прямой и жёсткий как штык… Пойдёт под трибунал… Скажу своим ребятам, чтоб убрали куда подальше… И жёсткий как штык… На плацу… Лишь бы капитан этот не помешал. Под трибунал… Как штык».

С каждой секундой окружающий мир становился всё тоньше и прозрачней, теряя очертания, размазываясь блёклыми красками, растворяясь в бесконечном гулком пространстве. В нём продолжали двигаться призрачные тени, хриплый голос говорил с кем-то по телефону, а потом насмешливо сказал: «Задерживается. Туда прилетит!». Ещё один голос, молодой и незнакомый, что-то робко вопрошал, а ему в ответ рычали: «Ты что же это? Личному гостю Олега Павловича ничего не подготовил?! А ну бегом марш!».

Потом что-то щёлкало и звенело, слышались шаги множества людей, но всё это проходило мимо, как будто на экран просто проецировали плохую картинку.

Поэтому не видел капитан Сенников, как люди во дворе принялись переодеваться в новую камуфляжную форму, как уносились от освещённого коттеджа в ночь дорогие машины, как его самого погрузили в большой внедорожник и через полчаса перетащили на борт большого транспортного самолёта, где по-простому, без затей, прямо на убогих откидных стульях рассаживались крупные военные чины в полевой форме, заботливо размещая в пределах досягаемости подозрительно длинные сумки. И взлёт, и сам полёт тоже прошли мимо капитана практически незамеченными.

Только раз он открыл глаза, пытаясь вырваться из вязкого дурмана, и протяжно застонал.

— Похмелье у капитана начинается, — тоном знатока сказал кто-то рядом. — Дайте лекарство — лечить будем. А то как же на охоте стрелять-то будет?

— Да с собой несколько ящиков взяли, — ответили ему со смехом. — И на месте, говорят, тоже уже всё готово. И палатки стоят, и стаканы расставлены. Положим в палатку с пузырем в обнимку — и пусть «стреляет».

— Не, так не годится. Такое приключение не каждый день бывает. Пусть парень порадуется. Ну-ка, для прочищения мозга…

В руку Алексею вложили бутылку и заботливо придержали голову, чтобы он мог сделать глоток. Затуманенное сознание не сразу оценило вкус дорогого коньяка во рту. И спустя пару минут капитан Сенников окончательно утратил связь с окружающим миром, напоследок намертво зажав горлышко бутылки с «лекарством» в кулаке.

Контролёр был опытен, силён и очень голоден. Небольшой запас пищи у него ещё оставался, но вся она давно испортилась, и поэтому желудок всё чаще отторгал почти сгнившее мясо, а желание устроить охоту на свежую добычу пересиливало страх перед Причиняющими боль и толкало всё ближе к Страшной границе.

В одну из ночей, когда голод стал совсем нестерпим, а остатки еды разложились настолько, что половина Потухших даже не смогла выбраться самостоятельно из маленького болотца, контролёр услышал совсем близкий зов свежей добычи. Добыча пахла совсем не так, как Причиняющие боль.

Она была яркая, беспечная и не излучала осторожности.

Контролёр не смог устоять против такого соблазна. И двинулся туда, где так соблазнительно пахло не просто добычей, а Очень Большой Свежей и Слабой Добычей.

Потухшие понуро брели следом. Контролёру пришлось их даже отогнать от себя подальше, чтобы раньше времени не спугнуть новую добычу.

Совсем хорошей охоты, правда, не получилось. Рядом со свежей добычей были Причиняющие боль. Контролёр понял это не сразу, слишком острым был запах свежей и беспечной добычи. Но жёсткий сосредоточенный запах Причиняющих боль ощущался хорошо в любом другом аромате, и контролёр на всякий случай решил немного подождать.

Причиняющие боль вовсе не были какой-то непреодолимой силой. Несколько таких брели сейчас, медленно разлагаясь, среди прочего запаса еды. Но встреча с ними всегда означала некое предельное усилие, а также риск ощутить очень сильную боль. Контролёр никогда не забывал об этом. Несколько светлых шрамов на его шкуре были постоянным напоминанием о необходимости быть осторожным.

Мутант замер, ощупывая всё доступное ментальное пространство. Свежая добыча сконцентрировалась на небольшой полянке, почти свободной от выхода потоков жёсткой силы. Причиняющие боль сосредоточились неподалёку, но при этом с добычей не перемешивались. Ментальный рисунок показал контролёру, что перед ним самый лучший из всех вариантов, который только мог произойти: Причиняющие боль охотились на свежую добычу. Это позволяло рассчитывать на получение самого большого запаса еды за всё время, сколько контролёр помнил себя.

Теперь надо было только тщательно изучить каждый из Огней — и добычи, и Причиняющих боль, — чтобы, когда они займутся друг другом, успеть быстро погасить их все.

Контролёр сел на корточки и погрузился в подготовительный транс.

К тому времени, когда Большой Свет принялся разгонять Большую Тьму, каждый из Огней был изучен достаточно, чтобы почти не тратить время на преодоление возможного сопротивления. В Мире иногда появлялись Причиняющие боль, что умели подолгу бороться за свой Огонь.

Но ходили они обычно двумя парами, и сейчас, среди всей обширной добычи, таких заметно не было.