«– О, я глупец! – бормотал он, раскачиваясь на камне в душевной боли и ногтями царапая смуглую грудь, – глупец, неразумная женщина, трус! Падаль я, а не человек!

Он умолкал, поникал головой, потом, напившись из деревянной фляги теплой воды, оживал вновь и хватался то за нож, спрятанный под таллифом на груди, то за кусок пергамента, лежащий перед ним на камне рядом с палочкой и пузырьком с тушью.

На этом пергаменте уже были набросаны записи:

"Бегут минуты, и я, Левий Матвей, нахожусь на Лысой Горе, а смерти все нет!"

Далее:

"Солнце склоняется, а смерти нет".

Теперь Левий Матвей безнадежно записал острой палочкой так:

"Бог! За что гневаешься на него? Пошли ему смерть" (М. А. Булгаков, «Мастер и Маргарита», глава «Казнь»).

* * *

Какое-то время до этого. Первая встреча.

Мессинг: Разрешите…

Сталин: Да, конечно, заходите, присаживайтесь, пожалуйста.

Мессинг: Благодарю.

Сталин: Ваше имя.

Мессинг: Мое?

Сталин: Желательно, если только Вы не хотите сообщить мне имя того, кто был здесь два часа назад. Впрочем это ему уже не поможет.

Мессинг: Вельвеле Мессинг. Проще Вольф Мессинг.

Сталин: Волк что ли?

Берия: Я предлагаю выгнать отсюда эту собаку-афериста. Черный маг, всей Москве пропарил мозг своим гипнозом. Что самое главное он препятствует регламенту разоблачения своих фокусов, а это злостное нарушение.

Сталин: Лаврентий, а ты-то кто? Бывший налоговик-отравитель. Я тебе сколько раз говорил, сожги этот свой чертов дневник. Для кого ты его пишешь? Как тень ходишь за мной и пишешь, пишешь. Когда у буду умирать, ты тоже будешь сидеть рядом и записывать? Ну когда же она умрет? Одного прошу, смерти, ведь не для себя прошу… Хе, хе. Иногда у меня такое чувство, что ты – моя совесть. Одно утешает, все равно придется тебя расстрелять. Выйди, пожалуйста, ненадолго, как друга прошу.

Мессинг: Мне кажется, мы с ним подружимся…

Сталин: Не сомневаюсь. С ним много людей подружились. Какие языки знаешь?

Мессинг: Идиш, польский, немецкий. Русский почти выучил. Мне еще переводчика приставили. Когда я волнуюсь, то начинаю говорить с акцентом.

Сталин: Откуда ты, Вельвеле взялся?

Мессинг: С Голгофы я, товарищ Сталин.

Сталин: Здравствуйте, я ваша тетя. Агасфер что ли? Вечный бродяга… Что ты там делал? И перестань повторять, товарищ, товарищ. Тамбовский волк тебе товарищ… Хотя… Ты ведь Вольф? Хе, хе…

Мессинг: Да, я и сам иногда так шучу. Не обидно. Ведь Ваши называют Вас хозяин, верно?

Сталин: Хватит нести чушь. Что ты делал на Голгофе?

Мессинг: Это город Гура-Кальвария, что недалеко от Варшавы. Лысая гора. Я оттуда родом.

Сталин: Прямо как Граф Монте-Кристо, он тоже был с горы Христа. Скучаете, наверное… Родственники остались?

Мессинг: Нет, я совсем один. Фашизм. Вы слышали про огромного страшного медведя, которому в последние времена было дано пожрать много мяса? Это из библейской книги пророка Даниила.

Сталин: Я знаком с этими животными. Хотелось бы думать, что лев это я.

Мессинг: У меня никого не осталось. Нет ничего хуже одиночества.

Сталин: Очень подозрительно. Значит, никто не сможет подтвердить Вашу легенду.

Мессинг: Я был бы очень благодарен, если бы кто-то смог бы ее подтвердить. Если бы мне помогли…

Сталин: Что Вы умеете? Говорят, Вы хороший менталист?

Мессинг: Мне льстят. Здесь запрещено волшебство, телепатия и все что с этим связано. Люди боятся мистики. Ведь если есть потустороннее, есть и ответственность. На том свете отвечать придется. А кому это надо? Чтобы не попасть под запрет, мне приходится доказывать, что я простой гипнотизер-менталист. И поверьте, это ужасно сложно. Доказывать научно то, что объяснить почти невозможно, простыми словами, так чтобы стало понятно обывателям. Но как? Как можно разъяснить то, что скрыто?

Сталин: Хорошо, докажи это. Я буду посылать тебе жесты, а ты их читай.

Мессинг: Я не знаком с языком глухонемых.

Сталин: Значит не знаком. А зря, в этой стране люди потеряли слух, только язык жестов и понимают. Скажи, что я сейчас подумал?

Мессинг: Вы скучаете о Грузии, о далекой родине. И молите, чтобы головная боль оставила Вас хоть ненадолго…

Сталин: Все верно, ты угадал. Кстати, а где ты живешь?

Мессинг: У меня нет дома.

Сталин: Значит бродяга, без определенного места жительства.

Мессинг: Вы правы, это мое проклятие.

Сталин: А сейчас, что я хочу? О чем думаю?

Мессинг: Вы хотите взять свое радио «Банга», закрыться от всех и завалиться на кровать. Я тоже люблю радио.

Сталин: Не Банга, а Ванга, вестник. Люди не верят в ангелов. Будто их нет. А я верю, что скоро этот вестник полетит в космос и будет вещать нам оттуда. Хорошо, что ты ничего не сказал про собаку. У меня ее нет. Собака Сталина не существует. Хотя неплохо было бы ее вывести.

Мессинг: А я собак люблю. Очень добрые люди.

Сталин: Однажды я полночи не мог заснуть из-за воя одной собаки, что в ней доброго…

Мессинг: Лунатизм?

Сталин: Да, лунатизм. Не поверишь, мне часто снится одно швейцарское озеро рядом с горой Пилат. Очень тихое и красивое место. Играет Лунная соната Бетховена. И не поверишь, посреди озера стоит человек в лунном сиянии. Я четко его вижу. Он машет мне рукой, зовет меня. Но я никак не могу различить его лицо. Я пытаюсь дать понять, что я не могу идти по воде, это же не возможно. А он все равно машет мне. Я пытаюсь бежать по лунной дорожке, как Шаолинь, но у меня не получается. Я проваливаюсь в воду и просыпаюсь. И так каждый раз. Ты не знаешь, что бы это могло значить?

Мессинг: Может быть Вы лично знакомы с Пилатом? Вы верите в переселение душ? Иначе не знаю. У меня тоже проблема с лунатизмом. И еще я ужасно боюсь грозы. Не поверите, однажды всю грозу в ванной просидел.

* * *

Вторая встреча.

Сталин: Вельвеле, ты веришь в Бога?

Мессинг: Я верю в единого Бога, иногда даже хожу в синагогу.

Сталин: Значит ты знал Михоэлса?

Мессинг: Да, он был моим другом. Я говорил ему, что вижу, как он лежит на трамвайных рельсах, но он не поверил…

Сталин: Это ужасно, ужасная трагедия. Говорят, это случилось в Минске. Вот они трамваи-то. Его нашли на трамвайных путях с переломанной грудной клеткой. Прямо как Мармеладов в «Преступлении и наказании». Горько… Будешь, это джойнт?

Мессинг: Какой джойнт?

Сталин: Курить будешь, говорю?

Мессинг: Не курю. Говорят, весь Мосгосет попал в аварию следом