Ощущение жара и влаги, какой-то невероятной нежности и беззащитности было настолько сильным, что, невзирая на мучительную мольбу, звучащую в голосе женщины, что-то шепчущей ему в ухо, Кен заставил себя любить ее медленно и осторожно.

Он чувствовал, как она приподнимается навстречу его прикосновениям, лихорадочно извивается. Слышал, как в сбивчивых, восторженных словах, которые ударяли по его нервам как разряды электрического тока, она говорит ему, чего и как хочет. С помощью непонятных маневров ей как-то удалось добиться, чтобы он накрыл ее своим телом, а затем вошел в нее. Казалось, его тело действовало совершенно самостоятельно, не подчиняясь командам разума.

Это было… Это было…

Грейс услышала низкий гортанный звук, который он издал, войдя в нее, наполнив ее и вызвав в ее теле нестерпимую дрожь наслаждения. Этот звук, сознание того, что он хочет ее, были почти столь же захватывающими, как ощущение его движений внутри нее. Длинные, мощные, медленные проникновения словно поднимали и притягивали ее тело, увлекая за собой, рождая жажду ощутить его еще глубже внутри. Она наслаждалась тем, что как бы обволакивала, обнимала, удерживала, каким-то образом оберегала и лелеяла его мужское естество.

Где-то на периферии сознания Кена словно бы зазвучал тревожный голос. Его тело пыталось сообщить ему нечто важное, касающееся как интенсивности переживаемого им, так и особой, полной близости с нежным женским телом, словно обволакивающим его. Но долгие годы не находившая удовлетворения потребность сводила его с ума, лишала способности задаваться вопросами.

Он знал только, как хорошо ему с этой женщиной, как правильно, как важно то, что он сторицей отплачивает ей за чудесный дар, уводя их обоих в то удивительное место, до которого рукой подать… Еще одно мгновение… еще один движение… и еще, и еще…

Она лежала в его объятиях, и, ощущая своей грудью шелк ее спутанных волос, Кен услышал, как женщина прерывисто выдохнула:

— Это было потрясающе, мой чудесный, удивительный любовник!

А затем, когда он посмотрел ей в глаза, она закрыла их и заснула с быстротой и невинностью младенца.

Кен внимательно разглядывал ее. У него не было никаких сомнений в том, что эта женщина — часть хитроумного заговора, оплаченного деньгами Грегори Купера.

А он, будучи полным идиотом, добровольно запутался в сетях, расставленных на него. И теперь, когда способность мыслить вернулась к нему, он подозревал, что Грегори Купер не просто предоставил ему подружку на ночь.

Грегори никак нельзя было назвать альтруистом — ни по форме, ни по содержанию. И Кену не померещились неприязнь и зависть в белесом взгляде этого мужчины. Грегори точно знал, что Кен не передумает… Если только он, Грегори Купер, не найдет способ принудить его к этому.

Теперь, когда было уже слишком поздно, Кен в подробностях вспомнил статью, которую демонстративно читал Грегори.

Для мужчины, занимающего его положение, неженатого мужчины, публичный скандал, вызванный откровениями женщины в одной из крупных газет, не стал бы смертельным. Но Кен превратился бы в объект насмешек за свою простоту и в результате потерял бы уважение в деловых кругах. Если бы это случилось, он больше не смог бы рассчитывать на те поддержку и доверие, которыми привык пользоваться. Ни один бизнесмен, тем более такой удачливый, как Кен, не пожелал бы себе такого.

Он встал с постели, бросив на женщину взгляд, полный горечи. Как она может столь безмятежно спать? Так, словно… словно… Взгляд Кена помимо его воли опустился на ее губы, все еще изогнутые в довольной улыбке. Даже во сне ей как-то удавалось создавать впечатление, что случившееся между ними было чем-то особенным. Но ведь она, несомненно, прекрасная актриса. Должна быть таковой.

К нему пришло безжалостно ясное понимание того, что он совершил. То, как он вел себя, было ему настолько чуждо, что даже теперь Кен не мог понять, что на него нашло… Нет, конечно, мог, но для него оставалось неясным, как он позволил ситуации выйти из-под контроля. Или почему он стоит у кровати и смотрит на эту женщину, вместо того чтобы пойти в душ и смыть горячими сильными струями эти ощущения, этот запах со своего тела, вытравить их из своих чувств. Но по какой-то необъяснимой причине он совсем не хотел этого делать.

Ему с трудом удалось остановиться, чтобы не провести осторожно кончиками пальцев по этой нежной щеке, не коснуться этих длинных ресниц, этого маленького прямого носа, этих мягких полных губ.

Словно бы почувствовав, о чем он думает, Грейс приоткрыла рот и издала легкий чувственный вздох. А потом ее губ снова коснулась блаженная улыбка воспоминания о пережитом наслаждении.

Да с какой стати он вообще позволяет ей спать здесь?! Он имеет полное право разбудить ее и вышвырнуть вон. Кен взглянул на гостиничный будильник. Было почти два часа ночи, и он сказал себе, что не может так поступить из-за врожденного чувства ответственности.

Женщину — любую женщину, даже такую, — опасно отпускать на улицу одну посреди ночи. С ней может случиться все что угодно!

Но он вовсе не собирается возвращаться к ней в постель. О нет!

Зайдя в ванную, Кен накинул халат и прошел в гостиную, где включил свет.

Первым, что он увидел, был пустой графин для коктейлей и бокал, из которого пила Грейс. Поморщившись, он резко сдвинул их в сторону. Она даже имела наглость заказать за его счет выпивку в гостиничной службе! Набиралась храбрости для того, чтобы лечь с ним в постель?

Кен запретил себе попадаться в ловушку жалости к ней и искать ей оправданий. Она отлично знала, что делает. Отлично…

Неловко поерзав в кресле, он нахмурился. Теперь ему совсем не хотелось спать, благо, было чем заняться, А когда его соблазнительница проснется, у них произойдет очень жесткий и нелицеприятный разговор.

Он ни в коем случае не позволит Грегори Куперу шантажом заставить его отказаться от сделки, которую заключил с его тестем.

Продолжая хмуриться, Кен потянулся к портфелю.

Грейс протерла глаза и поморщилась от отвращения, почувствовав кисловатый привкус во рту. Голова болела, и все тело тоже, но по-разному. Боль в теле имела определенно приятный оттенок, в то время как голова… Она осторожно повертела ею и тут же пожалела об этом, почувствовав, как болезненно застучало в висках.

Надеясь нащупать знакомую прикроватную тумбочку, Грейс инстинктивно протянула руку… И поняла, что находится не в своей постели.

Так где же она? Словно в тумане в ее голове проплыли смутные обескураживающие воспоминания и образы. Нет-нет, она не могла этого делать! Она этого не делала! Грейс с испуганно колотящимся сердцем взглянула на другую половину широкой постели и почувствовала огромное облегчение, увидев, что там никого нет.

Наверное, это был сон — только и всего. Шокирующе неприличный сон. И она даже представить себе не могла, как и почему… Грейс застыла, заметив отчетливую вмятину от другой головы на соседней подушке.