с предками! – прикрикнула мама. Все промолчали, делая вид, что спят и не слышат.

– Так чё плохого, ага, – усмехнулся Мишка и продолжил ещё тише и страшнее: – А того, что ты потом как та девочка. Чё пожелала, сама забыла, потому что мама ей утром: вставай, в школу пора! А она не понимает, что это ей говорят. В школу придёт, там её к доске зовут, она не втыкает ни во что. Ну вот и уехали поэтому из города. Если уехали… может, она совсем пропала, эльф тот забрал, вместе с именем. Раз не понимает ничего, то будет его слушать и вечно шататься, и станет таким, как он – тощей, и страшной! Вот.

Он замолчал, оглядывая всех – ну, как, напугались?

– Не страшно, – проворчал сонно Артурчик, и улегся набок, обняв подушку. – Говори ещё…

И тут же уснул. Алька встала и накрыла братишку покрывалом.

– Да ну, такое,– сказала она тихим шепотом. И видно было, собралась начать какой-то свой рассказ, но Миланка перехватила:

– О, а вот знаете чё, давайте Пиковую Даму вызывать!

Все молча уставились на неё большими блестящими глазами. Внизу тихо запел протяжную троллью песню папа, за ним и дядька, испортил красивый голос папы своим кривым басом, а там и мама присоединилась. Пела мама тоже слабо и плохо, но зато от души. Огоньки с ёлки двигались по потолку, как северное сияние. Дети молча разглядывали друг друга, совещаясь глазами – а точно надо? Вроде и момент самый тот… часа два ночи, а с двух до четырех идеально, это «время врат», когда между мирами вспыхивают «колодцы», и из них может вынырнуть кто угодно… а вроде это и не шутка, и кого ты вызовешь, вдруг ту самую Пиковую Даму? Но человеческие дети постоянно вызывают, и ничего. Или не ничего… или то для людей ничего? Кто такая эта ваша Дама и на что её вызывать, непонятно.

– Ладно, давайте, – первым решился смелый Мишка. Он был старшим из братьев, хоть бы и на полчаса, а всё одно, взял на себя роль «большого» и всегда последнее слово оставлял за собой. Миланка сладостно поёжилась – ух, вот начинается настоящая жуть! Ну если что, кого-то и правда вызовут, так взрослые же тут, выгонят! Или вон за стол посадят, дадут булку с корицей, та Дама и передумает гадости делать!

– Тогда давайте, – тихо сказала Альматие и встала с кровати. Она пошарила в своей сумке и вынула зеркальце, села с ним обратно.

– А рисовать чем? – чуть слышно спросил Миариз.

И тут настал Миланкин момент: она вынула из кармашка тот мешочек. Глаза Мишки ревниво блеснули. Миланка, намеренно дразня, развязала мешочек очень медленно.

– Да что там? – не выдержала Алька.

– Давай быстрее! – добавил Махтэ. Миланка усмехнулась, довольная и вынула мелок.

– Эт чё, для тараканов? – брезгливо скривила губы Алька.

– Это для твоей морды, – разозлилась Миланка и ткнула мелом в лицо сестре. Та успела увернуться и вспыхнув, надулась.

– Я щас зеркало заберу!

– Да чё вы как клуши! – урезонил Мишка. – Давайте начинать!

Он протянул руку к мелку, но Миланка не отдала.

– Нет уж, я сама!

И старательно сопя, она принялась чертить на зеркальце ступеньки.

Мелок крошился по стеклу и выходило прерывисто. Ну да ладно, наверное и так сойдет.

Дети переглянулись и взялись за руки, образовав круг.

– Пиковая Дама, появись, – чуть хрипло от торжественного напряжения, прошептал Мишка и сжал руку брата, передавая ему очередь:

– Пиковая Да… – голос Махтэ иссяк, он сглотнул: – Пиковая Дама, появись!

Алька и Миланка переглянулись и торопясь быть первой, выпалили вместе:

– Пиковая Дама, появись!!

Все застыли, ручонки Махтэ подрагивали, Миариз сжал пальцы слишком сильно, выдавая себя. Миланку мелко затрясло от азартного предвкушения – ну, когда, когда же?! Алька молча сосредоточенно вглядывалась в темноту в глубине зеркальца. Все были готовы мгновенно разжать руки и стереть злополучную лесенку, при первом же признаке шевеления в зеркальце… и оно шевельнулось!! Нечто всколыхнулось на первой ступеньке, проплыло по поверхности зеркальца! Миланка выхватила руку из хватки брата и собралась было смахнуть мелок, но Алька её остановила:

– Подожди, дура, это же просто свет гирлянды!

Миланка на дуру обиделась и хотела доказать, что ничего не свет, но как свирепо не вглядывалась в глубину зеркальца, ничего больше не увидела. Посидели ещё, поглядели, посопели. Дама не приходила.

– Ладно, вот история про крысиный глаз! – деловито захлопнув зеркальце, сказала Алька. Миланка насупилась – в смысле, её мелок не сработал? А чего тогда его хранили в таинственном мешочке? Она не слушала тоскливую тягомотину, которую тянула Алька. Её донимало ощущение своего провала.

Посидели ещё, зевая все чаще и чаще. Наконец, Мишка дал отмашку идти спать. Все завозились, переодеваясь в пижамы, а носочки, рубашки и свитера побросали на пол. Только Миланка сидела и ревниво думала – да как так, и что, и всё, и ничего не произойдет сегодня?

Алька убрала своё зеркало обратно в свою сумку. Все улеглись по своим кроватям. Миланка полезла в чемоданчик у стены, достать пижамку. И вдруг её как чёрт за локоть дернул – а давай, оставим зеркальце открытым! Нет, вдруг она все-таки придёт и всем докажем, что ваши истории фигня, а моя настоящая!

Она воровато оглянулась. Братья и сестра спрятались под одеялами. Миланка втихаря вынула зеркальце из кармашка на сумке сестры, и открыла его. Оглянулась снова – нет, никто не заметил.

Она так же воровато подышала на стекло. Протерла рукавом от остатков мела, и вынув мелок, дрожащими пальцами нарисовала сама не зная, что. Какой-то кружок и точку в центре. Ну, просто так, надо же что-то нарисовать. Сама себя испугавшись, она сунула мелок в карман, и нырнула под одеяло. Уже там тихонько переоделась в пижамку, платье бросила на пол и укуталась, как в кокон в тёплое надежное одеяло. Все же дети знают, что одеяло – лучшее укрытие. Придет дама, походит, походит, никого не найдёт, если ногу или руку не высовывать… и уйдет.

Текли минуты, под одеялом становилось жарковато… Она вслушивалась в темноту, следила глазами за перемигиваниями зайчиков от гирлянды на ёлке по стене. Её братья и сестра мирно сопели, тихонько ворочались. Спали, как и положено.

Миланка тоже начала засыпать… уже почти-почти, и в самый тонкий момент, вдруг внезапно захотелось в туалет. Она вынырнула из дрёмы, хотела было откинуть одеяло, под которым стало совсем жарко. И вдруг… поняла своей особенной кожей. Они здесь не одни. Холод пополз по влажной от пота