И продолжал разглядывать цифры.

Я слышал, как некоторые ребята нетерпеливо ерзали на стульях.

Я прикоснулся мелом к доске… и у меня кровь застыла в жилах.

Что-то схватило мою руку – что-то холодное и мокрое…

У меня затряслись колени.

Я ощутил горячее дыхание прямо мне в лицо.

Я попытался отступить… но не мог пошевелиться.

Что-то сжимало мои пальцы все сильнее и сильнее. Сжало до боли.

Дыхание возле лица участилось, резкие выдохи обжигали щеки.

Я хотел освободиться. Но вдруг моя рука стала двигаться по доске.

Перемещаясь, моя рука начала писать!

Кто-то выписывал моей рукой цифры! Кто-то держал мою руку! Водил ею! Решал уравнение!

Кто-то, кого я не видел!

Я выдернул руку из холодных невидимых тисков.

Выронив мел, я закричал и кинулся вон из класса.

Вылетел в коридор и прислонился к стене. Руки мои дрожали, ноги подкашивались.

Я все еще продолжал ощущать прикосновение холодных призрачных пальцев к своей руке.

За стеной раздался голос Роксанн: она вызвалась закончить решение уравнения у доски.

– Сэмми, – мисс Старклинг вышла за мной в коридор, – что случилось? Ты заболел? Может, тебя отвести к медсестре?

– Я… я не заболел, – заикаясь, ответил я. Мне не хотелось рассказывать, что произошло. Я не смог бы ничего объяснить. Даже пытаться не хотелось.

– Ты уверен, что тебе не надо к медсестре? Ты неважно выглядишь. – Мисс Старклинг пощупала мой лоб.

– Нет, я в порядке, – соврал я. – Просто… просто мне стало немножко нехорошо, потому что я сегодня не позавтракал.

Мисс Старклинг поверила мне и отослала в столовую что-нибудь перекусить.

Пока я шел по коридору, то все еще ощущал прикосновение влажной холодной руки к моим пальцам.

Все еще ощущал горячее дыхание мне в лицо.

Все еще чувствовал ледяную силу, которая водила моей рукой по доске. Направляя ее. Вырисовывая за меня цифры.

Я поежился. Может быть, папа был прав. Может быть, я действительно слишком начитался мистики.

Домой из школы я возвращался один. Мне хотелось побыть наедине с самим собой. Все обдумать.

Я услышал звук шагов позади меня. Тяжело ступающих по тротуару. Бегущих за мной.

– Сэмми, подожди! – Это была Роксанн. Я притворился, что не слышу ее, и продолжал идти.

– Сэмми! – Роксанн догнала меня, едва переводя дух. – Что поделалось с тобой сегодня?

– Ничего.

– Что-то случилось, – настаивала она. – Что-то произошло на уроке математики.

– Я не хочу это обсуждать, – ответил я.

– Я на самом деле секу в математике, – заявила Роксанн самодовольно, – и с радостью помогу тебе, если ты чего-то не понимаешь.

– Я… не… нуждаюсь… в помощи, – ответил я, стиснув зубы, и прибавил шагу.

Но Роксанн не отставала. Мы шли не разговаривая. Наконец Роксанн нарушила молчание:

– Давай в субботу вечером отправимся в дом с привидениями. Для нашего проекта. Договорились?

– Не знаю. Мне пора домой. Я тебе позвоню попозже, мы еще обсудим это.

Я кинулся бежать, оставив Роксанн на тротуаре, удивленно глядящую мне вслед.

Я хотел скорее попасть домой, чтобы разобраться во всем, что произошло сегодня.

Мне необходимо было побыть одному.

Когда я входил в дом, то был занят мыслями об окне в спальне. Окажется ли оно вновь открытым? Я точно знал, что закрыл его перед уходом. Но это еще ничего не означало.

Я начал подниматься по ступенькам, но остановился, услышав, что Брут громко мяукает на кухне. Он так всегда делает, если хочет выйти.

– Ладно, ладно, иду.

Брут начал жалобно подвывать.

– Прекрати, Брут. Я же сказал, сейчас… Дойдя до кухни, я застыл в дверях.

Брут, со вздыбленной шерстью, с угрожающим оскалом, пригнулся к сиденью стула.

Я проследил за его взглядом – и завизжал.

На столе стояло блюдо с пиццей. А над тарелкой плавал отрезанный кусок пиццы: плавал сам по себе.

Я в оцепенении следил, как он поднимался все выше и выше.

– Кто… кто это? – стуча зубами, произнес я. – Я знаю, здесь кто-то есть. КТО ты?… Кто ты? – переспросил я.

Нет ответа.

Я смотрел на кусок пиццы и видел, как он плыл ввысь. Я глядел, как он сжевывается. Кусочек за кусочком.

– Скажи, кто ты? – закричал я. – Ты на самом деле пугаешь меня!

Исчез еще один кусочек от плавающей пиццы. Затем еще один.

– Мне это кажется. Такого не может быть, – прошептал я.

«Сейчас я закрою глаза, а когда открою, то увижу, что все это мне пригрезилось, – уверял я себя. – Больше я не буду читать книжки о привидениях, – пообещал я сам себе. – Или смотреть фантастические фильмы».

Исчез еще один кусочек пиццы.

Я закрыл глаза.

Затем открыл.

Парящий кусок исчез.

Я вздохнул с облегчением.

И тут до меня дошло, почему он исчез: он был СЪЕДЕН.

– КТО ТЫ? – вопрошал я. – Ответь сейчас же. Или я…

– Сэмми, с кем это ты разговариваешь? – Мама стояла в дверях, уставившись на меня.

– Здесь кто-то есть! – закричал я. – Кто-то поедающий пиццу!

– Ну это-то я вижу! – ответила мама. – Я вижу, что некто съел полпиццы еще до обеда. Сэмми, ты же знаешь, что нельзя ничего есть до обеда!

– Я и не ел! Это не я! – выкрикнул я.

– Ну, конечно, это не ты, – ответила мама. – Это был утренний призрак, так? Тот, который съел твою кашу. Сэмми, пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Сколько раз я тебя просила не кусочничать перед обедом? Ты достаточно взрослый, чтобы помнить!

– Но, мама…

– Никаких «но»! Немедленно поднимайся к себе и убери комнату, прежде чем мы начнем обедать, – распорядилась мама. – Ты оставил утром полный развал. Пожалуйста, положи грязное белье в корзину и убери постель.

– Но уже прошло полдня! Нет смысла убирать постель, – препирался я.

– Сэм-ми! – У мамы сузились глаза. Мама всегда прищуривается, когда сердится. А сейчас ее глаза были как щелки. – Иди!

Мама открыла холодильник, чтобы достать воду.

Я развернулся, чтобы выйти из кухни… и похолодел.