Нотка изумленно на нее покосилась, кажется, едва удержалась от едкого замечания. Но, зная взрывной характер приятельницы, ответила с обычным терпением:

– Есть вариант проще: купить билеты в кассе.

– Займись этим немедленно! – приказала ей Ульяна. – Не вздумай экономить, бери самые крутые места. Миша, останови машину!

На следующий вечер они пошли в театр. Сидели в первом ряду, Нотка держала на коленях огромный букет. Мэт был на сцене почти все время – и при любой возможности бросал в сторону Ули короткие заинтересованные взгляды. Потом она проследовала за кулисы – и уже через два дня Мэт перебрался в ее квартиру. Уля плевать хотела на намеки желтой прессы, что Матвей живет с ней ради карьеры и денег. Она ведь не взрослая богатая тетка, чтобы у нее завелся альфонс. Пугало другое: вдруг найдется другая, которая сможет лучше посодействовать карьере Мэта. Ах, если бы она смогла помочь ему продвинуться, особенно сейчас, когда даже самые знаменитые актеры сидят без работы. Отец мог бы посодействовать, но ради любовника дочери и пальцем не шевельнет. Пришлось ей изворачиваться; старалась, как могла, чтобы их имена хотя бы почаще мелькали в прессе. Только вот катастрофа: все, что она делала ради его успеха, категорически не нравилось Мэту.

Поднимаясь в лифте, Уля вообразила себе картину: Мэт сидит в прихожей на своем облезлом чемодане, поджидает ее прихода, чтобы отдать ключи и бросить ей в лицо заранее приготовленные несправедливые слова. Она, конечно, найдет что ответить, припечатает так, что парень не скоро отмоется. Но как ей жить без Мэта? Как ходить на тусовки, встречать его и осознавать, что он ей больше не принадлежит, что не для нее сияют его прекрасные глаза, не для нее звучит его голос, то волнующе хрипловатый, то звучный и сильный? А вдруг он уже ушел, а свет в гостиной жжет Нотка? Нет, кажется, она на два дня отпрашивалась в свой дурацкий монастырь. О, хоть бы это не она! Уля так накрутила себя, что в квартиру входила, с трудом удерживая злые слезы.

Мэт выскочил из комнаты на стук двери. Он был в халате, с влажными волосами, во взгляде – паника.

– Ты что вытворяешь? – крикнул он. – Я чуть с ума не сошел! Тебя не было целые сутки!

– Ну, вернулась же, и утешься этим, – посоветовала ему Уля, сразу забывая только что пережитые страхи. – Нечего на меня орать.

– Где ты была, могу я узнать? Ты что, окончательно надралась и уехала с этой компанией?

– А если уехала, что с того? – иезуитски поинтересовалась девушка.

– Ничего, конечно, но в таком случае я одеваюсь и ухожу навсегда, – сообщил ей Мэт.

– Господи, как ты меня напугал! Куда ты пойдешь, а? В свою подворотню?

– Нет, Ульяна, подворотня – она для меня здесь! – выкрикнул Мэт и исчез в глубине квартиры.

И мгновенно Уля перепугалась. Ну, что у нее за тяга постоянно ходить по краю?! Она бросилась за Матвеем и нашла его в ванной комнате, уже в джинсах и свитере. Кажется, он и в самом деле собрался уходить.

– Ну, я же пошутила, – с трудом выдавила она покаянные слова. Ульяна терпеть не могла просить прощения и не делала этого, наверное, с десятилетнего возраста. – Я была с матерью. Честно-честно! Можешь позвонить ей и спросить, если она захочет с тобой говорить.

– Я тысячу раз звонил тебе, – уже спокойней произнес Матвей, и Уля поняла, что угроза немедленного разрыва миновала. – Зачем ты отключила телефон?

– Телефон? – Ульяна похлопала себя по карманам, и вдруг в голове ее отчетливо вспыхнуло одно из воспоминаний прошлого вечера. – Ах, точно, я же его негру подарила!

– Зачем?!

– Ну, я достала трубку, а он сказал типа того, что это очень дорогая модель, даже он не может себе такую позволить. Ну, то есть мне так перевели, что он там бормотал. А я ему протянула телефон и сказала: «Это вам презент, мистер, но с условием, что вы позвоните по этому номеру и предложите роль в крутом фильме моему парню». Он отказывался, пока я не засунула трубку ему в бокал. Ну, как, еще не звонил?

– Не звонил что-то, – усмехнулся Мэт.

– Ну, подожди, может, телефон промок, в бокале ж было шампанское. Он просушит его и обязательно тебе позвонит, – сказала Уля и, гордая собой, расплылась в улыбке, ожидая благодарности.

Но Мэт только вздохнул тяжко и сказал:

– Ну, что с тобой делать, пьянчужка ты моя. Ложись в постель, завтра поговорим.

А на следующий день Ульяну ожидали куда более серьезные проблемы. На два часа была назначена встреча с отцом, да еще почему-то в его офисе. Отца своего Уля не то чтобы боялась, просто редкие беседы с ним нарушали нормальное течение ее жизни. Отец постоянно пытался лишить ее чего-нибудь, либо машины, либо месячного содержания. Уля знала, что через пару недель, особенно после вмешательства матери, все вернется на круги своя, и эта беспомощность отца раздражала ее даже больше, чем временные репрессии. Она мечтала о моменте, когда отец окончательно поймет, что она неисправима, и махнет на нее рукой. Ну, не сумел воспитать, то хотя бы отпусти, разве не так?

Отец вообще представлялся ей человеком слегка блаженным. Год назад он организовал движение под названием «Сопротивление нравственному распаду». Вместе с несколькими такими же сумасшедшими спонсировал из собственного кармана талантливую молодежь из низов общества. Над этим его движением ухохатывалась вся тусовка. Хорошо еще, что в силу своего финансового положения отец попадал в категорию людей, которым позволялось иметь самые экзотические прихоти. Ульяну же его увлечение раздражало безгранично. Одно хорошо – этот отцовский бзик неожиданно сделал ее популярной. Раньше Уля была лишь одной из представительниц золотой молодежи, и все ее попытки занять в тусовке какое-нибудь особое место, заделаться телеведущей или хотя бы стать законодательницей мод – все заканчивалось пшиком. Но стоило отцу создать эту организацию, как все газеты тут же начали писать о ее дебошах, пьянках, разбитых машинах и таких проблемах, которые Гриневичи изо всех сил старались удержать в тайне. Положение Ули в обществе здорово окрепло благодаря этим писакам.

– Проходите, Ульяна Рэмовна. – Отцовский секретарь, расплываясь в счастливой улыбке, проводил ее в кабинет. – Рэм Григорьевич скоро освободится. Я пока принесу вам чего-нибудь?

– Ничего не нужно, – отмахнулась Ульяна, присаживаясь на кончик кресла. Ее здорово потряхивало. Наверное, от вчерашнего еще не отошла.

– А… как ваши дела? – Секретарю явно не хотелось уходить из кабинета.

– Отстаньте от меня, ладно? – нервно вскрикнула Уля. Ей хотелось остаться одной. Она вдруг сообразила, что даже не представляет, за что отец может гневаться на нее. Ведь последний месяц она вела себя вполне сносно, даже в институт пару раз сходила. Вчера вот сорвалась, но, если верить матери, отец об этом ни сном ни духом. Может, она что-то подзабыла? Но сосредоточиться на воспоминаниях уже не удалось. В кабинет энергичным шагом вошел отец.

– Молодец, не опоздала на этот раз, – похвалил он дочь. – Вижу, некоторые мои уроки все-таки удерживаются в твоей головке.