И, не скрывая восхищения, добавила:

– Так вот вы какой! А я вас себе другим представляла.

Тот улыбнулся.

– Ну, какой уж есть – сталкер как сталкер. – И потом добавил зачем-то: – Старый сталкер, но в Новой Зоне. Впрочем, мне кажется, нам надо бы определяться с ночлегом.

– Да, конечно! – ляпнул Антон первое, что пришло в голову.

Затем протянул руку.

– Спасибо вам! Позвольте представиться – Антон Арсеньев, биолог, Центр Аномальных Явлений.

– Не стоит благодарности! – пожал протянутую руку Дракон. – Все мы люди, все должны помогать друг другу!

Московская зона отчуждения (бывшая Москва), Лосиный Остров

По кривым ступенькам из наспех порубленной вагонки они спустились в землянку. Дракон бегло осмотрел помещение при свете фонарика, а потом что-то повернул на стене, и под потолком загорелась тусклая лампочка, как оказалось, соединенная с трехлитровой стеклянной банкой, в которой лежала серая груша «батарейщика» – довольно редкого и дорогого электроартефакта. У ЦАЯ имелось несколько штук, над каждым из которых начальник АХЧ полковник Грязнов буквально трясся, умоляя научников не расходовать понапрасну невесть откуда берущуюся энергию.

Должно быть, в прошлом здесь размещался командный пункт армейцев, а сейчас покойные мародеры приспособили его под жилье.

Пахло сыростью, немытым телом и подгорелой едой. Постели из всякого барахла, застеленные почему-то занавесками, пустые бутылки в неимоверном количестве. Пол захламлен мусором: мятыми картонными коробками, опорожненными консервными банками и полиэтиленовыми пакетами.

В углу упиралась в потолок трубой из нержавеющей стали печка на соляре «Турист», знакомая Антону по экспедициям. Судя по всему, «доблестные воины» устраивались тут надолго и с комфортом.

На печи стояли чудовищно закопченный чайник и кастрюля с какой-то бурдой, как ни странно, пахнущей довольно сносно. Или это биологу просто с голодухи показалось? Потому как на вид варево выглядело несъедобным. Темные мохнатые кусочки невесть чего плавали в буром соусе.

Между тем сталкер вытащил детектор незнакомой Арсеньеву марки, посмотрел на мигнувший разноцветными таблицами экран, улыбнулся сам себе и решительно сорвал висевшую на стене напротив занавеску.

Глазам их открылся шкаф-ниша, на полках которого стояли контейнеры для артефактов – самых разных марок и размеров. От похожего на самовар «доспеха» до совсем крошечного «гнома-4» и от стандартного алюминиевого и стеклянной «льдинки» до отлитого из синтетического сапфира «самоцвета» (для самых агрессивных аномальных порождений). Причем в некоторых прозрачных что-то виднелось, а из «доспеха» доносилось странное потрескивание.

Откуда у бандитов все это?

Дракон покачал головой и многозначительно прищелкнул языком – особо удивленным он не выглядел.

– Видать, этот ихний лейтенант, или кто он там, из Двадцатой колонны сдернул, – прокомментировал сталкер. – Но что вернее, и все трое…

Антон только кивнул.

«Специализированная передвижная механизированная колонна № 20 Министерства обороны РФ» (или попросту «Двадцатка») уже успела стать печально знаменитой. Наспех собранная по воинским частям и кое-как натасканная военными сталкерами, а потом разбавленная мобилизованными гражданскими, она должна была строить заграждения вдоль периметра Новой Зоны, заодно ведя полевую разведку и собирая артефакты. К несчастью, мало того что с мест в нее отправили офицеров и солдат похуже (а кто отдаст на сторону хорошие кадры?), так еще среди гражданских преобладали условно досрочно освобожденные из колоний-поселений, а иногда прямо из СИЗО.

Кончилось все тремя волнами массового дезертирства, бунтом, эпидемией грабежей и мародерства, самоубийством командовавшего ею генерала Крюкова и отправкой половины оставшегося личного состава уже в обычные лагеря.

Сталкер между тем вытащил из кучи хлама на полу солидный рюкзак камуфляжного цвета и принялся выкладывать его содержимое на стол, где уже лежала снятая с трупов добыча. Лохматые пухлые пачки долларов, евро и рублей, полиэтиленовые пакеты, набитые золотыми украшениями.

За ними на свет появились несколько пистолетов и боеприпасы. Патроны, лежащие ровными рядами, тускло блестели в свете фонаря.

Дракон взял пистолет, кажется, «Беретту», со знанием дела снарядил магазин. Вставил магазин на место, дослал патрон в патронник, поставил на предохранитель и передал оружие Антону:

– Не годится в наших местах без ствола ходить… «Сайгу» свою тоже забери, вижу, в хорошем деле побывала, заслуженное оружие…

Он протянул карабин Арсеньеву, ткнув пальцем в следы зубов на стволе. После чего взял вторую «Беретту» и, так же ловко снарядив, передал Кире.

– Пользоваться-то умеешь? – справился с грубоватой заботливостью.

– Нет, – бесцветным голосом ответила девушка (теперь было видно, что ей не четырнадцать и даже не восемнадцать, а сильно за двадцать) и вдруг громко разрыдалась, уронив голову на стол.

«Беретта» брякнулась о доски пола.

Антон было дернулся к заходящейся в плаче девушке, но растерянно замер – уж что-что, а укрощать женские истерики он решительно не умел, – умоляюще посмотрел на сталкера, мол, помоги!

Но тот уже и сам выбрал среди бутылок полупустой сосуд с виски и быстро влил в рот Кире с полстакана из горлышка. Та закашлялась, отплевываясь, но кое-как пришла в себя, продолжая, впрочем, изредка всхлипывать. Сталкер дал ей запить огненную влагу водой из трофейной фляжки.

– Так, друзья, – вынес вердикт Дракон. – Вижу, нам всем надо отдохнуть, отлежаться и прийти в себя. Поэтому как самый умный тут приказываю – на боковую. Тем более, ночь уже, можно сказать, настала. Я пока подежурю. Впрочем, особо бояться нечего – там у нас лежат три свежих трупа, и найтвульфы если и припожалуют, то в первую очередь станут кушать их…

– Кто? – переспросил Арсеньев.

– Найтвульфы – это такие мелкие падальщики, – терпеливо пояснил сталкер. – Бывшие собаки, по крайней мере у них логово в бывшем Главном питомнике служебного собаководства Таможенного комитета. Крупные мутанты их не трогают, потому как шавки эти вонючие и злые. Опять же если чего тревогу поднимут… Ну, давайте спать, – и он погасил свет в землянке.

Кира растянулась на лежбище, принадлежавшем кому-то из бандитов, и тут же забылась, тонко посапывая.

А вот пристроившийся у стены Антон почему-то не мог уснуть. Адреналиновый отходняк пережитой опасности не давал нырнуть в сладостный сон.

Воспоминания лезли в голову, все еще чуть побаливающую после удара Летехи.

Пусть пройдет еще пять, десять, пятнадцать лет, а забыть то, что видел в эти дни, он не сможет. И по ночам будут сниться до самого конца жизни, какой бы долгой она ни оказалась.