— Господи! — Уайтинг в ужасе смотрел на нее. — С вами ничего не случилось?

— Я спаслась, не потеряв свою добродетель. Но свое место потеряла. — Она пожала плечами. — Были и другие случаи в других местах, и всегда джентльмены, о которых идет речь, состояли в браке, однако это не мешало им делать мне непристойные предложения. По крайней мере, я могла бы ожидать верности от мужа, — она покачала головой, — но я еще не встречала женатого мужчину, который был бы с этим согласен.

— Право же, мисс Таунсенд, — медленно проговорил Уайтинг, — ваш отец сделал распоряжения касательно определенного мужа.

— Неужели? — Некоторое время она недоверчиво смотрела на него. Потом рассмеялась. — Мистер Уайтинг, это весьма забавно. И приятно сознавать, что мой отец так заботился обо мне, что сделал подобные распоряжения. Прекрасно, — она усмехнулась, — кого же он имел в виду?

— Графа Пеннингтона. — Уайтинг пролистал бумаги на столе. — Ваш отец и старый граф были в молодости большими друзьями. Они договорились поженить вас и его сына, если вы оба не будете состоять в браке, когда молодому человеку исполнится тридцать лет. Все подробности обговорены в письме, подписанном ими обоими и переданном мне, поскольку я вел также и дела графа.

— И что же?

— Его тридцатилетие быстро приближается, а он не женат.

— Понятно. — Она на мгновение задумалась. — А скажите, мистер Уайтинг, если я не выйду за графа, я потеряю свой дом и доход?

Он покачал головой:

— Вы ничего не лишаетесь ни в коем случае. По крайней мере, из того, что у вас уже есть. Это крайне необычное соглашение. Старый граф решил, что будет справедливо разрешить сыну самому выбрать себе жену, и дал ему много времени на это.

— До его тридцатилетия.

— Вот именно, — кивнул Уайтинг. — Ваш отец в связи с нежелательным браком вашей сестры не хотел позволять вам выбрать себе мужа, но согласился с пожеланиями графа. Кроме того, когда сыну графа исполнится тридцать, вам будет двадцать один год, и если вы еще не вступите в брак…

— Мне также понадобится помощь, — сухо сказала она.

— Я рад, что вы все понимаете. — Он порылся в бумагах и нашел нужную. — Вот здесь и начинаются затруднения.

— Только здесь?

Он не обратил внимания на ее слова.

— Вы и молодой граф должны быть оповещены об этом соглашении не раньше чем за три месяца до его дня рождения. Поскольку вы уже оповещены, единственный способ получить наследство и сумму, о которых я упоминал выше, это выйти замуж в соответствии с пожеланиями вашего отца.

— Значит, — она старательно выбирала слова, — если бы я вышла замуж не далее как сегодня утром или если бы я приняла предложение Альберта, сделанное несколько минут тому назад, я бы получила эту значительную сумму. Но теперь единственным способом получить ее — это выйти замуж за этого тридцатилетнего господина, который не в состоянии сам найти себе жену?

Уайтинг нахмурился.

— Я бы не стал выражаться таким образом, но да, в сущности, все это именно так.

— Он что, толстый, мистер Уайтинг? Или безобразный? У него слишком большой живот или он лысый?

Стряпчий неодобрительно сжал губы.

— Будьте уверены, это не так. Граф хорош собой и считается весьма завидной партией.

— Не для меня. Придется мне обойтись без графа, который хорош собой и весьма завидная партия. Я буду счастлива жить на свой скромный доход, который гораздо выше того, на который я надеялась, в моем новом доме рядом с городом… — тут она насторожилась, — вы сказали — Пен-нингтоном? Имя то же, что у графа Пеннингтона?

— Да, я так сказал. Хотя ваше земельное владение составляет меньше акра, оно граничит с его землями.

— Как это хитроумно со стороны моего отца. Жаль, что я плохо его знала. Тем не менее, я не выйду замуж за незнакомого человека даже ради солидной суммы денег. — Она снова поднялась. — А теперь, мистер Уайтинг… — начала она, но осеклась, заметив, какое у него лицо. — Что-нибудь еще?

Он кивнул, а она со вздохом снова опустилась на стул.

— Это очень неприятно, и не знаю, как вам сообщить об этом. — Уайтинг нахмурил лоб. — Мисс Таунсенд, я должен с глубоким сожалением сообщить вам о смерти мистера и миссис Лоринг, вашей сестры и ее мужа.

Слова эти повисли в воздухе. Они были настолько неожиданными, что Гвен не сразу поняла их, Внезапно ее пронзила резкая и безжалостная боль, и она чуть не задохнулась. Она никогда не знала этой женщины, своей сестры, которая не сделала ни одной попытки связаться с ней. Почему же теперь Гвен так поразила ее судьба?

— Они утонули, насколько я понял, при кораблекрушении, но эти сведения довольно смутные. Где-то в южных морях, возможно, в Полинезии или… — Гвен была поражена этой судьбой гораздо больше, чем думала. — Больше года тому назад, однако…

Может быть, это произошло потому, что, пока у нее где-то была сестра, Гвен не была по-настоящему одинока в этом мире.

— …детей… Теперь она одинока.

— Пока миссионеры, кажется, не приютили у себя, и их отправили в Англию…

Детей?

Гвен внезапно вслушалась в слова Уайтинга.

— Каких детей?

— Детей вашей сестры. — Он заглянул в бумаги. — Их трое. Девочки. — Он посмотрел на нее. — Вам неизвестно, что у нее были дети?

Может быть, она все же не одинока.

— Что с ними сталось?

— В настоящее время они живут в деревне… — он говорил неохотно, — с вашим родственником. В Таунсенд-Парке.

— Значит, о них хорошо заботятся, — медленно проговорила она, скрывая смятение под внешне спокойным видом. Таунсенд-Парк. Какая насмешка! Дети ее сестры теперь живут в том самом доме, который их мать покинула не задумываясь.

— Кажется, так. — Голос его звучал равнодушно. Слишком равнодушно.

Гвен сузила глаза и внимательно посмотрела на него, но выражение его лица вполне соответствовало его тону. У нее мелькнула мысль о том, что именно это свойство делает его превосходным стряпчим.

— Вы чего-то недоговариваете, мистер Уайтинг?

— Это не мое дело — что-то говорить, мисс Таунсенд.

— Полагаю, это вас не должно остановить.

— Хорошо. За исключением вашего кузена, точнее, дальнего родственника, у вас нет семьи. Будет весьма достойно, если вы посетите ваших племянниц и познакомитесь с ними. И сами убедитесь, как им живется. — Голос его звучал по-прежнему равнодушно, но глаза смотрели напряженно. — Кроме того, несмотря на храбрость, силу или уверенность в себе, человеку очень трудно странствовать по жизни одному. Особенно молодой женщине.

Она вздернула подбородок.