Понятное дело, что она вернулась в Россию богатой молодой женщиной. Она купила себе квартиру, еще одну мастерскую и продолжала работать. Я ей помогал с заказами, правда, клиентами ее были в основном москвичи, мои друзья-музыканты и их друзья, родственники. Она отливала для них скульптуры, которыми они потом украшали, правда, не свои сады, а жилища… Кроме этого, она делала бюсты известных людей, сами понимаете, это тоже работа… Я понимал, что время залечит ее душевные раны, и в ее жизни непременно появится мужчина. И он появился. Алик. Я так понял, что это ее первая любовь.

– Алик?

– Альберт Гинер. Бизнесмен, он торгует испанской мебелью в России, живет в вашем городе. Валя знакомила нас, когда я приезжал сюда с гастролями. Очень приятный человек. Мягкий, добрый, обожает… любил Валю.

Органист вздохнул.

– Двенадцатого октября Валентина с Альбертом отправились на озеро, на пикник. Было холодно, как я понимаю, все-таки октябрь, осень. Вода холодная… И вот в какой-то момент она исчезла из поля зрения Алика. А потом ее нашли в воде, в камышах, уже мертвую. Одетую, понимаете? На шее обнаружили следы чьих-то рук. Ее удушили, а потом утопили. В убийстве обвинили Алика. Ведь это его следы были на берегу, в грязи…

Я пришел к вам, Елизавета Сергеевна, чтобы вы помогли освободить Алика. Я уверен, что он ни в чем не виноват. Думаю, что после смерти Вали он находился в таком состоянии, что ему было уже все равно, что с ним будет дальше. Не исключаю, что он подписал все документы, в смысле признался в убийстве, потому что был не в себе. Возможно даже, что он сам захотел в тюрьму… Точных сведений у меня нет. Я еще ни у кого не был, я приехал сюда, встретился с профессором консерватории Шишкиным, это пианист, мы с ним друзья…

– Я знаю Шишкина, я защищала его сына, – сказала Лиза. – Он попал в одну нехорошую историю, но там, слава богу, все обошлось….

– Это он дал мне вашу визитку и сказал, что только вы можете мне помочь восстановить справедливость и найти настоящего убийцу Валентины. Я готов заплатить любые деньги, только соглашайтесь.

– Хорошо, господин Валенштайм… – пробормотала потрясенная историей Лиза. – Глаша, подготовь, пожалуйста, договор…

– Ты одна?

– Одна, заходи. – Наташа впустила Ольгу и заперла дверь. – Мой ушел на работу, все проспал, даже не позавтракал… Как хорошо, что ты пришла, сейчас вместе поедим, выпьем кофейку, покурим, пока Саши нет…

Наташа Дорофеева, двадцатипятилетняя молодая женщина, кареглазая шатенка с длинными, по пояс, волосами, была в желтых пижамных штанах и черном свитере. Полчаса тому назад ей позвонила ее близкая подруга, Оля Селиверстова, сказала, что хочет встретиться.

Оля, кудрявая блондинка, сняла с себя синий длинный плащ и осталась в джинсах и теплой кофте розового цвета.

– Ух ты, как классно, что ты одна… Знаешь, так захотелось с тобой встретиться, поговорить… До сих пор не могу привыкнуть к тому, что ты замужем, хотя вы уже давно вместе… Да и что муж у тебя – именно Саша. Для меня лично он, конечно, не Саша, а Александр Николаевич, мой преподаватель английского. Но ты ведь его жена, понятное дело, что в постели ты не можешь называть его по имени-отчеству.

– Какая красивая у тебя кофточка, – Наташа пропустила эти слова мимо ушей. Она давно уже привыкла к Оле, для которой такие понятия, как такт и деликатность, просто не существовали. Немного глуповатая, бесцеремонная, грубоватая. Но что-то в ней было, что притягивало к ней людей, которые были готовы ей многое простить. Может, ее прямота? Обостренное чувство справедливости?

– Сама вязала, честное слово. Вот никогда не вязала, разве что в детстве, а тут зашла как-то в магазин, там цены сама знаешь какие, ну а сделано все просто элементарно… Мохер, крупная вязка… Думаю, я что, сама, что ли, не сумею так связать? Ну и за неделю связала. Получилось точь-в-точь как в магазине. Сэкономила целых три тысячи рублей!

– Проходи, садись…

Наташа пригласила подругу в кухню, усадила за большой овальный, с прозрачной стеклянной столешницей стол.

– Какая у тебя все же красота! Все такое беленькое, чистенькое…

– Да, как в больнице, – покачала головой Наташа. – Ты же знаешь, Саша сам занимался ремонтом и дизайном квартиры, я же тогда в больницу с почками загремела… Он хотел сделать для меня сюрприз, но этим стилем просто убил меня. Я же люблю теплые тона, цветочки-растения, яркие ткани, обои… А здесь все как в больнице.

– Ты сказала ему об этом?

– Что ты! Зачем его расстраивать? Иногда нужно и промолчать. Я же знаю, как он старался, как много денег потратил. Нет-нет, пусть уж все остается так, как есть. Главное, что моя спальня хотя бы в моем вкусе – цветочки-розочки, деревянная резная кровать, покрывала в кружевах… Ты будешь чай или кофе?

– Кофе, если можно.

– Все можно, дорогая моя подружка! – Наташа приобняла ее. – Так рада, что ты пришла. Правда, целыми днями одна дома. Надо бы уже искать работу, да Саша не хочет, говорит, что мне с моими почками лучше сидеть дома, заниматься собой и больше отдыхать. Я бы пошла куда-нибудь прогуляться, да на улице метели, снег…

– А я доехала до тебя быстро, дороги, слава богу, расчистили… И мороза не заметила, в машине-то тепло.

– Значит, отремонтировали твою лошадку?

– Да, вчера забрала из сервиса. Так плохо без машины, к хорошему быстро привыкаешь.

– Это точно. Оля, вот, смотри, можно сделать тосты и намазать их маслом, а если хочешь – блинчики, вот только что испекла несколько штук Саше на завтрак, а он, видишь, убежал, не стал есть…

– Блинчики – это хорошо.

– У меня и варенье есть клубничное, Елена Ивановна, моя свекровь, варила.

– Ну, давай! В гостях-то все вкуснее.

Оля достала сигарету и машинально закурила, забыв предложить подруге.

– Послушай, ты как спишь, спокойно? – спросила она, наблюдая, как Наташа накрывает на стол.

– Ну, да, а что? – Наташа выронила из пальцев чайную ложку.

– А меня кошмары замучили. Сначала до меня словно не доходило все то, что произошло тогда на озере, ведь это меня не касалось. А вот сейчас, когда прошло… раз, два… почти два с половиной месяца, меня эта жуткая картина просто преследует. Мне снится эта девушка под водой в камышах. А еще мне постоянно кажется, что я ее уже где-то видела. Вроде не актриса, ничего особенного, но лицо выразительное… понимаю, что несу полный бред, ведь мы же видели ее только мельком, когда прибежали на крик этого мужика, ее мужа… Я только помню жуткую грязь на берегу, прямо у воды, камыши и под водой, неглубоко, ее лицо, белое, с темными бровями.

– Да у нее лицо было вообще голубое или даже зеленое, – вздохнула, вспоминая события недавнего прошлого, Наташа. – Захлебнулась.

– Захлебнулась, – усмехнулась Ольга, затягиваясь сигаретой. – Ты что, на самом деле полагаешь, что она оступилась, и это на совершенно пологом берегу?..