— Тогда я открою портал и уйду! — заявила я, встав с места.

Опять дружный хохот раздался по залу.

— Это невозможно! — сквозь смех отчеканила жрица, на её глазах проступили слезы.

— Остров защищён магией, порталы здесь не работают, — единственный, кто не смеялся была Изерия, она удивленно смотрела на меня.

— А как же я оказалась в другом мире? — ухмыльнулась я, глядя на тётку.

Олинирия замолкла, нахмурив брови.

— Элирия была очень сильной ведьмой, заклинательницей, — начала она осторожно, — создала заклинание, которое может открыть портал в параллельный мир. И унесла с собой в могилу этот секрет. Как мы не пытались узнать у неё, она ни в какую не открыла.

— Вы пытали её? — ужаснулась я, прикрыв рукой рот.

— А что нам было ещё делать? — невозмутимо ответила женщина. — Твоя мать упрямилась до последнего!

Гадкие мурашки пробежали по моей коже. Куда я попала? Это же гестапо!

— Так что никто не сможет открыть портал ни отсюда ни сюда из внешнего мира! — отрезала жрица. — Лианирия, ты — дома! Но если хочешь покинуть остров, так и быть, я выдам тебя замуж за сына вождя белаторов. Но учти, от белаторов невозможно убежать. Они профессиональные следопыты и убийцы. Так что выбирай, что тебе по душе.

Ком застрял в горле от злости.

— Хорошо, я остаюсь на острове, — процедила сквозь зубы. Ну ничего, мы ещё посмотрим, кто кого. И я всё сделаю, чтобы вернуться в Эраллию, домой!

— Олинирия! — позвала молодая ведьма, держась за живот. — Кажется, начинается!

— Делария! Наконец-то! — провозгласила жрица встав с места. — Сестры, ведите её в комнату!

Беременная слабо улыбнулась, но тут же скривилась от наступившей схватки.

— Зовите повитуху! — приказала жрица.

После обеда меня отправили наверх. Остальные ведьмы помогли Деларии подняться в её покои, которые находились недалеко от моей комнаты.

Периодически раздавались стоны роженицы, проникая через дверь, и звонкий голос повитухи, контролирующей процесс.

Нервозность висела в воздухе. Я не знала, чем себя занять. Пыталась медитировать, привести мысли в порядок. Но стоны Деларии постоянно прерывали попытки сосредоточиться на дыхании и очистить голову от мыслей.

Положение моё незавидное. Отсюда дороги нет, кругом океан, вплавь не убежишь. Порталы я открывать не умею, да и защита стоит. Стоп! А как тогда моя мать открыла портал? Значит, можно. Скорее всего Олинирия просто пугает. Но я всё равно не умею их открывать. Значит, надо научиться! Не может быть, чтобы только одна моя мать могла открывать порталы в другой мир.

Нужно выяснить, кто умеет создавать порталы перемещения с помощью воды. Это раз.

Нужно усыпить бдительность жрицы, пусть думает, что я смирилась и осталась на острове добровольно. Это два.

Нужно продолжить обучение ведьминскому мастерству. Это три.

Забыть Рагнаарда! Это четыре.

Вот зачем я вспомнила чешуйчатого?! Что он сейчас делает? Будет ли меня искать? Может, такие мысли и возникли у него под действием приворота, но через два-три дня точно улетучатся вместе с заклинанием.

Глаза закрылись. Перед взором опять полыхнули сцены прошлой ночи. Нард был нежен и осторожен со мной. Его сладкие губы сводил с ума. А сильные руки мягко и аккуратно исследовали каждый островок моего тела. Вихрь страсти захватил мой разум, отключив его напрочь. И я была рада и счастлива окунуться в этот водоворот неутолимого желания любить и быть любимой.

Неужели я правда влюбилась в ректора?

Крик новорождённого прервал мысли. Новая жизнь вдохнула первый глоток воздуха.

Мурашки побежали по коже. А вдруг я забеременела?

Выдохнула. Нет, вспомнила, драконы каким-то образом умеют контролировать этот процесс на уровне магии. Не думаю, что Рагнаард забыл об этом. Даже под приворотом, инстинкты у мужчины должны быть в норме.

Но всё равно капля сомнения осталась где-то внутри.

— Мальчик! Мальчик родился! — чей-то радостный возглас зазвучал в коридоре.

Хорошо, у Деларии есть уже две дочери. Не хочу знать, что было бы, если родилась девочка. Страшно.

Новорождённый успокоился, наверное, уснул на груди матери.

Я тоже ощущала себя новорожденной на острове ведьм. Этот мир пугал неизвестностью, родные для меня, как чужие. Мысли прервал стук в дверь.

За порогом стояла Нирелла, опустив глаза в пол.

— Госпожа онанна, ужин подан, вас ждут в столовой.

— Не называй меня госпожой, — нахмурилась я. — Хорошо, сейчас приду.

— Наденьте шёлковое платье, сегодня праздник, — девушка склонила голову ещё ниже и, развернувшись, пошла прочь.

В гардеробной я быстро нашла нужное платье.

— М-да, — промычала я, разглядывая себя в зеркало. Декольте еле прикрывало грудь. Разрез на подоле сбоку доходил чуть ли не до талии.

— Эта одежда для соблазнения какого-нибудь вождя белаторов, — проворчала я. Сняла это бесстыдство и надела хлопковое платье, которое носила в обед.

Зайдя в столовую, поняла, что у ведьм своя мода на праздничные платья. Все молодые женщины и подростки, как один, в белых шелковых платьях, с откровенным декольте и разрезами до талии. Только представительницы старшего поколения и девочки одеты в приличные платья из белого шёлка.

— Лианирия, ты почему вышла в простом платье? — строго спросила жрица, приподняв подбородок. Она подошла ко мне, смотря свысока, хотя ростом не выше меня.

— Я это бесстыдство носить не буду, — спокойно ответила, смотря ей в глаза.

— Мы, морские ведьмы, самые желанные и красивые женщины в этом мире, — пафосно заявила Олинирия. — Нам не пристало носить скромные платья.

Я нагло обогнула её и села на стул.

— Тем более, зачем тогда надевать этот позор? — невозмутимо парировала я. — Если мы и так красотки, это видно и в простом платье.

— Лианирия, это традиция, не тебе об этом судить, — недовольно процедила жрица, сев на мини-трон во главе стола.

— Я — Лина! — резко напомнила я.

— Как нарекла тебя мать, так и будем звать! — нахмурила брови тётушка. — И хватит препираться! У нас сегодня два замечательных события: твоё возвращение и рождения сына Деларии. Вот обрадуется вождь белаторов, сын от морской ведьмы. Будет непременно полководцем, когда вырастит.

— А у вождя нет жены? — наивно посмотрела я на Олинирию. Та хмыкнула.

— Нет, законнорожденные сыновья — это наследники, вождь никогда не отправит их в самое пекло.

— А наши, значит, как пушечное мясо? — недовольно заметила я.