Я не стала спорить дальше: бесполезно. Она вообще мягкая и податливая по характеру, однако если вдруг начинает упираться, то все – никакие уговоры, доводы, споры и капризы не действуют. Даже мои.

У меня на языке вертелся вопрос, но я не решалась его озвучить и все пыталась по каким-то внешним признакам определить, был ли у Марго Алекс. Но она выглядела совершенно обычно – так же, как вчера, позавчера, неделю назад.

– Мэри… я не хочу тебя пугать, – вдруг начала Марго каким-то странным тоном, и я мгновенно поняла: да, вот оно – был. И явно наговорил – или наделал – чего-то.

– Я знаю, Марго.

Ее брови, всегда идеально ухоженные и подведенные волосок к волоску, удивленно изогнулись, придав круглому лицу Марго выражение растерянности и изумления одновременно. Она помолчала, словно собираясь с мыслями, и, порывисто взяв меня за руку, заговорила вполголоса:

– Мэри… Мэри, родная, я умоляю тебя – будь осторожна. Он ведь приехал за тобой, он мне сам сказал…

– Что – опять??? Глупости! – решительно отвергла я и потянулась за мундштуком. – Глупости, Марго. Он может говорить все, что ему заблагорассудится, но мы-то знаем, правда? А знаем мы, что я никогда его не интересовала в той степени, в какой ты. И та женщина, ради которой он совершает свои «хазарские набеги» в Россию, это ты, Марго. Так что не обманывайся, дорогая. Я тут ни при чем.

Марго вдруг затрясла головой мелко-мелко, зажала руками уши и пробормотала:

– Не говори, не говори этого! Это неправда! Я замужем, Мэри, у меня муж – ты забыла?

– Когда это нашему Господину Призраку мешал столь незначительный факт? – усмехнулась я, чувствуя внутри такую тоску, что захотелось взвыть и убежать в ванную, чтобы там поплакать наедине с собой. Но гипс на ноге лишал меня даже такой мелочи, как слезы в одиночестве.

Зато заплакала Марго, удивив меня. С того дня, как в ее жизни появился Джеф, она все время улыбалась, во всяком случае, когда он был рядом, пребывала в прекрасном настроении и вообще стала уравновешенной и спокойной.

– Ну что с тобой? – Я притянула Марго к себе, прижала к груди ее голову и прижалась губами к затылку. Тонкий запах духов напомнил мне о прошлом – это были мои любимые духи, и именно мой флакон был у Марго первым, я подарила ей. – Не плачь, Марго…

– Мэри… Мэри, ты до сих пор не понимаешь, да? – прорыдала подруга, обхватив меня руками. – Не понимаешь – он никогда не отпустит ни меня, ни тебя – что бы ты ни говорила! Он будет держать нас на поводках, как болонок, – на всякий случай!

– Нет, Марго. Я не болонка. И насиделась на поводке в свое время. Больше не хочу.

В ответ раздался смех, и я вздрогнула, потому что смеялась не Марго. Это хохотал Алекс, привалившись спиной к дверному косяку и откинув назад голову. Похоже, ключом от моей квартиры он тоже запасся, я отметила это про себя. Опять придется менять замки…

Марго передернулась, как от резкого укола, выпрямила спину и спешно вытерла мокрые глаза. Алекс перестал смеяться так же внезапно, как начал, по-хозяйски прошел в комнату и уселся в кресло у окна, закинув ногу на ногу.

– Вы в своем репертуаре. Слезы, сопли и проклятия. Никак не можете меня не обсудить и не осудить. Что с твоей ногой, Мэ-ри?

– А ты не знаешь? – огрызнулась я, и он криво улыбнулся.

– Подозреваешь, что это я?

– Смешно.

– Не смешно, – согласно кивнул Алекс. – Так что с ногой?

– Вывих.

– Понятно.

Воцарилось молчание. Я курила, Марго нервно сжимала в руках салфетку, которой был накрыт до этого пирог. Алекс наслаждался моментом – еще бы, снова он хозяин положения, а мы с Марго – лишь жалкие статистки, марионетки, послушные его гибким пальцам. Ох, он еще не подозревал, что произойдет через минуту…

Звонок в дверь нарушил наше молчание.

– Марго, открой, пожалуйста, – попросила я, и Марго вышла в прихожую.

Послышалась возня, потом вскрик моей подруги, на который сразу кинулся Алекс, но тут же, пятясь, вернулся в комнату с чуть приподнятыми вверх руками. Следом за ним вошел огромный амбал в сером костюме. В левой руке его был пистолет, дуло которого аккуратно упиралось в лоб Алекса. Я в меру возможностей подтянулась на диване и села, обхватив руками задрожавшие колени. Амбал жестом велел Алексу сесть в кресло, и тот подчинился, однако по его прищуренным глазам я видела: ищет момент для броска. Однако амбал прекрасно владел ситуацией и ни на секунду не спускал с него глаз. Марго ввел в комнату второй мужчина, похожий на первого как брат-близнец. Когда Марго тоже усадили в кресло, ко мне вернулся дар речи, и я заорала, совершенно потеряв голову:

– Это что еще за хрень?! Вы кто?!

– Не кричите, Мэри, – раздался из прихожей голос, и я похолодела, моментально расхотев орать и качать права. В комнату неспешной походкой вошел Михаил Борисович с букетом пошлейших белых роз – тех, что совершенно не пахнут и годятся, по моим представлениям, разве что на похороны. Совершенно не смущаясь присутствием посторонних, положил букет на стол, наклонился и взял мою руку, поднося к губам. Краем глаза я видела, как передернулся взбешенный Алекс и как украсилось победной улыбкой лицо Марго.

– Что произошло, Мэри? Мне в клубе сказали, у вас травма, – проговорил он, усаживаясь на край дивана и не выпуская моей руки.

– Да, но…

– Надеюсь, вам сделали все, что нужно? – не обращая внимания на мои «но», продолжал старик. – Завтра за вами придет машина, вас отвезут к моему врачу.

Лицо Михаила Борисовича при этом изображало отнюдь не отцовскую заботу. Он тискал мои пальцы, то и дело подносил их к губам, и я, памятуя о неприятном разговоре в душе с одним из его амбалов, не решалась выдернуть руку. Алекс брезгливо кривился в кресле, и я почти физически ощущала, как сильно он разочарован во мне – я никогда прежде не позволяла кому-либо делать то, что мне неприятно. Но Борисыча я ощутимо боялась. Даже не знаю, дело в его охранниках или в чем-то еще.

Старик, казалось, не замечал ни охраны, ни Алекса, ни Марго – он наслаждался моей растерянностью и беспомощностью, дотянулся второй рукой до лица и бродил теперь пальцами по щеке, по шее, спускаясь все ниже.

– Уберите руку, – не выдержала я, и он, внимательно глядя мне в глаза, на какое-то время вообще задержал ладонь едва ли не на груди. Я прикусила губу, зажмурилась и начала считать про себя до десяти.

Борисычу, кажется, надоело, и он, убрав руку, повторил фразу о машине и враче.

– Это лишнее…

– Мэри, Мэри… консультация хорошего специалиста лишней не бывает. – Он встал с дивана, развернулся к двери и мимоходом заметил: – Надеюсь, я не очень испугал ваших гостей? Молодой человек, в другой раз не выскакивайте с такой прытью, охрана может не сориентироваться, – это относилось напрямую к Алексу, и тот взбесился окончательно, но взял себя в руки, видимо, оценив шансы, и позволил себе только одну фразу: