litbaza книги онлайнДетская прозаАнгел бездны - Пьер Бордаж

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 98
Перейти на страницу:

Он отвел перепуганных детей и жену в подвал, к началу подземного хода, который, если верить старинной карте, найденной на чердаке, вел к развалинам «замка». Она умоляла его пойти с ними, но он ласково и твердо ответил, что догонит их после того, как отвлечет на себя внимание осаждающих и заметет следы бегства.

– Ты уверен, что по этому туннелю можно пройти?

– Я обследовал его почти до самого конца.

– А ты? Ну… если ты не сможешь нас догнать?

– Как только выйдете к развалинам замка, пойдешь по старой туристской дороге, доберешься до вокзала, сядешь на первый же поезд и увезешь детей подальше отсюда, куда-нибудь в Испанию.

Он протянул ей потертый кожаный чехол, набитый до отказа. Она узнала бумажник, который он подарил ей на первую годовщину свадьбы. Она схватила его и сунула во внутренний карман плаща, даже не посмотрев, что в нем. Видимо, он все предусмотрел – деньги на билеты, фальшивые паспорта, не забыл, наверно, и их талисман – мгновенную фотографию, на которой неизвестный фотограф-доброжелатель запечатлел навеки момент их встречи. Краски их чувств, в отличие от фотографии, со временем не выцвели. Они обнялись без слов, с таким отчаяньем, что она, казалось, истает в его объятиях, но когда вновь раздались выстрелы, она резко развернулась и подтолкнула детей к подземному ходу. Свет фонаря и звук шагов растворились в темноте.

Он устроился у входа в дом: сел в кресло-качалку и положил на колени автомат – израильский галил, купленный у подпольного торговца оружием. Затем рассовал магазины по многочисленным карманам изношенного до дыр репортерского жилета. Он не чувствовал ненависти к нападавшим. Однако при том, что ему никогда раньше не приходилось убивать людей, сейчас он был готов, ни секунды не колеблясь, пустить в них пулю. Такова плата за то, чтобы дать своему семейству некоторый шанс остаться в живых. Конечно, им надо было бы давно переехать в Испанию, Италию или Грецию – в одну из тех южных стран, где смуглая кожа легко сочетается с христианской верой, где внешность Зины и детей не привлекала бы внимания. Они бежали из зачумленного города, чтобы попасть в холерную деревню. Им казалось, что они приняли разумное решение, но оно на поверку оказалось катастрофическим. Вера в благородство человека ослепила их, наполнила их безмятежным, совершенно беспочвенным оптимизмом. Европа времен легионов Архангела Михаила загоняла таких людей, как они, в тупик, посылала их из огня да в полымя.

Агрессия деревенских пробудила в нем инстинкт воина. Перспектива битвы, его битвы, возбуждала. Пусть даже он умрет, зато заберет с собой в могилу еще несколько человек! Он мог бы бежать вместе с женой и детьми, мог бы, если повезет, добраться до выжженных солнцем, полных всяческих преимуществ стран (хотя вряд ли бы ему это удалось, он наверняка был под колпаком у легионеров), но ему надоело терпеть, скрываться, вешать голову и опускать руки, как сказала Зина.

Зина…

Он подавил острое желание броситься в подземный ход, догнать ее, сжать в объятиях, с упоением вдохнуть ее запах, ощутить ее тепло. Он должен был отвлечь охотников, приковать их внимание к дому, помешать им привести в действие моллюск, заменявший им мозг, не дать им организовать облаву в окрестностях деревни или предупредить соседние поселки. Из-за детей она потратит добрых три часа, чтобы добраться до вокзала, и от трех до шести дней, чтобы перевалить через Пиренеи (все зависит от того, как часто будут бомбить и в каком состоянии дороги и линии электропередач).

Время от времени он вставал и смотрел в дверной глазок. Он видел, как головы охотников – самые юные из них, лет двенадцати-тринадцати, явно взялись за ружья впервые в жизни – украдкой приподнимались над черепицей, покрывавшей верхушку стены. Они до того трусили, что ему не требовалось стрелять в ответ – они и так не решались перелезть во двор. Осаждавшие растратили уже несколько сотен пуль, опьяненные запахом пороха и дешевым вином, которое пили большими глотками прямо из горлышка канистры. Они представляли себя солдатами, о которых с восхищением рассказывали репортажи ТЕС – Европейского Христианского Телевидения: стоящими на коленях в обледеневших, кишащих крысами траншеях, иногда через силу встающими из грязи, чтобы без разбору обстрелять линию противника. Но эти деревенские фанфароны, хотя и не рисковали получить пулю в лоб и отправиться в лучший мир, все же дрейфили. Сколько их, этих отважных пособников архангела Михаила? Человек тридцать, а может, и больше… Он готов был поклясться, что у них не хватило бы духу действовать без официального благословения и что, прежде чем начать эту операцию против семьи врагов Веры, они чин чином испросили разрешения у соответствующих инстанций.

Зина не захотела примкнуть к рядам изгнанных «Декретом привилегии христиан» (правительство единой Европы выбрало слово «привилегия», чтобы не травмировать особо впечатлительные умы, но на самом деле имелось в виду самое настоящее изгнание «внутренних врагов» – европейцев мусульманской конфессии). Им дали две недели и ни днем больше на то, чтобы покинуть страну. Дочь эмигрантов из Марокко, Зина предпочла, как и горстка ее соплеменников, породнившихся с чистокровными христианами, остаться в лоне семьи. Она надеялась, что смешанные семьи не тронут, но – ошиблась: осведомленные старательным населением, слуги архангела Михаила тщательно отделяли исламские плевелы от христианских зерен. Они скоропалительно уничтожали того из супругов, который был из мусульман (петля, гаррота или пуля в лоб), а другого, за предательство и вероотступничество, приговаривали к пятнадцати годам лагерей. Детей определяли в школы Пророка, а имущество – дом, машины, банковские счета, мебель – конфисковывали, отчисляя мизерную долю доносителям.

Первый из осаждавших ловко перескочил через стену и укрылся за стволом кедра. Сколько ему лет? Пятнадцать? Наверно, он думал, что играет в одну из тех компьютерных игр, которые, пока их не запретили, сводили с ума не одно поколение людей. Он перебегал от дерева к дереву, пригнувшись, втянув голову в плечи, время от времени оборачиваясь, чтобы подбодрить остальных, менее храбрых. Смерть этого дурачка будет наукой им всем, ведь без одной искупительной жертвы не обойтись никак: вид крови первого убитого охладит пыл отважных солдат Веры, а это даст фору Зине и детям.

Он не мешал мальчишке осмотреться и насладиться опасностью, поднялся, прыгая через ступеньки, на площадку второго этажа, встал у окна и осторожно просунул дуло автомата между похожими на узоры инея осколками, застрявшими в раме.

Еще две фигуры скатились вниз с нависавших над стеной веток. Парень ринулся по открытой части двора к дому и, на бегу, выпустил автоматную очередь по входной двери.

Одна из пуль попала ему прямо в голову.

Завывание бомбы никак не выходило из головы Пиба, словно инородная мысль, мешавшая ему управлять как прежде своим сознанием и телом. Вокруг него какие-то люди размахивали руками, что-то ему говорили, но, окруженный этой армией сломанных, немых марионеток, он ничего не слышал.

Чудо-бомба, мощностью по меньшей мере в десять тонн, взорвалась примерно в трехстах метрах от его дома и снесла весь квартал в радиусе полукилометра. Она пробила воронку больше, чем лунный кратер, и уложила на месте три или четыре тысячи жителей – невозможно было ни точно сосчитать количество убитых, ни собрать воедино куски тел. И если бы официальные представители единой Европы не клялись всем святым, что сторонники Джихада во всеуслышание отказались от применения ядерного оружия (перед самой войной дипломаты, собравшиеся в Мумбаи, в Индии, вырвали у них договор о неприменении оружия массового поражения), можно было бы подумать, что это был блиц-визит ядерной бомбы.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 98
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?