Шеф был уже в пальто, его руку оттягивал объемистый кожаный портфель.

— Что домой не идешь? — Видимо, он был настроен вполне благодушно.

— Много работы, — с виноватой улыбкой произнес Гурьянов.

Обращение на «ты» употреблялось боссом довольно редко и обычно свидетельствовало о его хорошем настроении. И о доверии, о давнем, привычном доверии к своему подчиненному — так доверяют стене на которую можно опереться.

Гурьянов любил, когда шеф обращался к нему на «ты». Тем приятнее будет возмездие, тем оно будет ближе.

— Кстати, одна просьба к тебе… — Шеф поморщился, вспомнив о неприятном, но необходимом деле. — Свяжись с Ларисой, ты умеешь найти с ней общий язык… — Он не договорил.

— Хорошо, я понял.

Проводив начальника, Гурьянов прикрыл створку двери и замер, довольно щурясь. Удача сама плывет ему в руки. Ларису очень заинтересует новая информация. Ведь они в одной связке.

* * *

— Остановись! — Игорь Георгиевич опустил тяжелую руку на плечо шофера. Тот удивленно обернулся, но все же притормозил.

Автомобиль прокатился еще несколько метров и мягко остановился.

Мелькнула неожиданная мысль: «А может, это судьба?» Иногда импульсивные поступки бывают самыми верными. И вот сейчас, когда он увидел фигурку на обочине дороги, его точно что-то толкнуло в грудь.

— В Митино за стольник подбросите? — Лицо девушки ожидающе приблизилось к тонированному стеклу.

Вместо ответа задняя дверь распахнулась, и Алена мигом скользнула в душное тепло автомобильного салона.

Они немного поболтали о пустяках… О том, что ныне ночью сильно подморозило, но все равно зима неудержимо катится к концу, а возле метро старушки уже вовсю торгуют крымскими подснежниками, благоухающими тоскливо-свежим запахом талого снега…

Пассажирка живо сияла в полумраке блестящими глазами, а ее скульптурные черты лица будили смутные воспоминания о старинных полотнах древних мастеров. Было в ней что-то необычное, какая-то изюминка, отличавшая ее и от его бывшей жены Ларисы, и от тех многочисленных женщин, с которыми он был связан в своей жизни…

"Наверное, лет двадцать пять, — решил он. — Или двадцать семь.

Интересно, чем она занимается?"

Машина притормозила возле обыкновенной многоэтажки. Девушка открыла сумочку, доставая деньги.

— Возьмите! — Голос у нее был очень интересный: низкий, бархатный, зовущий. Такой голос приятно слушать ночью, когда он шепчет слова любви…

— Не нужно! — Он отвел ее руку.

— Ну, тогда держите визитку! — В его руке очутился бумажный прямоугольник, затейливо украшенный золотыми виньетками.

Нет, он не станет звонить ей. У него другие планы. Он хочет не одну минуту, а целую вечность слушать ее голос, шепчущий слова нежности. Целую вечность, всю жизнь… Или хотя бы так долго, чтобы это казалось вечностью.

* * *

Кряжистая фигура за прямоугольным столом была призвана демонстрировать служебное рвение. Но, привыкнув в течение семи лет ежедневно лицезреть эту самую фигуру, свидетельствовавшую, что верный пес на посту и в интересах хозяина будет зубами рвать глотки врагов, босс воспринимал это рвение как нечто само собой разумеющееся.

— Выясни, кто она. — На стол легла визитка с виньетками.

Начальнику охраны Кузовлеву не нужно было дважды повторять.

Достаточно было беглого взгляда — и тайный смысл поручения стал ему мгновенно ясен. Что нужно знать мужчине в возрасте, близко стоящему к правительственным кругам и владеющему солидными пакетами акций самых крупных предприятий страны, о какой-то танцовщице из заурядного шоу, не имеющей даже фамилии, а только одно имя? Ему нужно знать, не связана ли вышеупомянутая девица с криминальными структурами, не является ли она подставой конкурентов, не провокаторша ли это из органов. Ясное дело, после громких скандалов с перетряхиванием грязного белья ныне кидаться очертя голову в роман с девицей, подцепленной на улице, крайне опасно.

— Алена, — прочитал он вслух и оторопело добавил:

— Шоу «Мини мани».

«Где, интересно, он ее откопал?» — Кузовлев небрежно смахнул визитку в ящик стола. Насколько ему известно, босс не очень-то уважает увеселительные заведения, где водятся подобного рода девицы…

В это время Гурьянов осторожно отделился от закрытой двери и удовлетворенно осклабился. Еще одна информация для Ларисы.

Отпустив начальника охраны, он наконец откинулся в кресле, опустив припухшие веки. Тяжелый день. Совещания, доклады, ежедневная текучка. Как все это опротивело!

Ничего, скоро все это кончится, очень скоро! Быстрее, чем все они думают. Его ждет чудесная сказочная жизнь, полная восторга и неги. Она уже близко, совсем близко, эта жизнь. Осталось только несколько шагов. И сегодня он сделал первый шаг…

Наверно, именно ее счастливая звезда десять лет назад привела Алену из маленького городка, расположенного где-то на необъятных просторах страны, прямиком в столицу. В сырой осенний день пассажирский поезд, грязный и длинный, выбросил на перрон Курского вокзала долговязую нескладную девицу в туфлях со стоптанными каблуками и потертой китайской курточке, штопанной на локтях.

Вызывающе короткая юбка демонстрировала длинные голенастые ноги, казалось, предназначенные для балета, путанные русые волосы походили на воронье гнездо, на лице, еще носившем следы юношеских угрей, выделялся длинный острый нос, а обкусанные до мяса пальцы выдавали в их обладательнице нервную, психически неуравновешенную натуру. Эта нескладная особа была лишь отдаленным прообразом нынешней Алены.

Между той, прошлой Аленой и Аленой нынешней простиралась огромная пропасть. Та Алена была существом забитым, пугливым, чрезвычайно мнительным и неуверенным в себе. Искушенному мужскому взгляду она, наверное, показалась бы некрасивой и угловатой. Она излучала робость и застенчивость и потому часто оказывалась объектом для нападок жестоких столичных людей.

Нынешняя же Алена была особой совсем иного рода. Она была красива, ухожена, грациозна и уверена в себе. Теперь она казалась не забитой провинциалкой, а уверенной столичной штучкой, познавшей все и вся. Однако под показным лоском нынешней Алены билось все то же несчастное любящее сердце — доверчивое и трепетное.

В шестнадцать лет Алена плохо понимала, чего ей хочется от жизни.

Самым главным для нее казалось вырваться из затхлой атмосферы родного городка, где все знают про всех, где невозможно скрыться от всевидящего ока соседей, где чувствуешь себя прокаженной, если хоть немного отличаешься от людей, скучных, ничем не примечательных обывателей. Родители ее были обыкновенными людьми и требовали от Алены не так уж много: хорошо учиться и быть послушной. Но Алена задыхалась в затхлой атмосфере городка, ее заветной мечтой было уехать из родного дома куда глаза глядят — в столицу.