– Во, пошла, родимая!

Блез подставил палец под носик гнумбокса, откуда вот-вот должна была сорваться первая капля драгоценной влаги. Вообще-то к этому времени ей положено уже течь тонкой струйкой. Но откуда в раскаленном воздухе пустыни влага?.. И я невольно посмотрел на горы, которые занимали весь горизонт. Там вода непременно будет: в виде ручейка, озера, а то и целого водопада. И уж по крайней мере из гнумбокса она начнет течь не переставая.

– Что там, Тед? Никого не видно? – больше на всякий случай поинтересовался я: будь там кто-то, он обязательно бы известил.

Тот почему-то промолчал. Не раздумывая, я бросился к нему, по дороге кивком указав Блезу на девушку: проследи. Мало ли что той придет в голову. Например, показаться из-за камней в полный рост. Никогда нельзя считать себя кем-то особенным: вполне возможно, среди глайберов найдется такой же стрелок, как я, а то и лучше. Ну а с самим Головешкой могло произойти все что угодно. Вплоть до того, что он получил солнечный удар, что может случиться с каждым.

Но нет, тот оказался в сознании, и лишь вид у него был совершенно потерянным.

– Что случилось? – тревожно спросил я.

Первое, что пришло в голову, – он раздавил свое драгоценное стеклышко, и тогда выбраться нам отсюда будет несравненно сложнее. Так нет же: вот оно, на самом солнцепеке. Затем взглянул на мумию человека, скрючившегося в позе эмбриона. Может быть, Головешка признал в нем какого-нибудь своего знакомого или родственника? Сомнительно. Череп размозжен сильным ударом, а на теле не видно ни шрамов, ни татуировок. Тут и захочешь, не признаешь.

– Тед, что с тобой?

– Да так, Лео… что-то вдруг тоскливо стало, – нехотя отозвался он.

На всякий случай я принюхался: вдруг здесь какие-нибудь ядовитые газы и он успел ими надышаться? Тем более странно, что мумия никем не тронута. Это только кажется, что пустыня безжизненна, на самом деле всяких трупоедов хватает и здесь. Как будто бы ничем не пахнет. И тогда я разозлился: тоскливо ему! Головешка виноват в не меньшей мере, чем остальные, что нам пришлось бежать, бросив все. Живы до сих пор, и то уже хорошо. Зло на него посмотрев, я вернулся к остальным.

– Что с ним? – поинтересовался Блез, наблюдая за тем, как из гнумбокса во флягу капля за каплей падает вода.

– Не знаю, – честно признался я. – Говорит, тоскливо стало. Клер, сходи, поговори с ним.

– И чем я смогу помочь? Ладно бы заболел…

«Грудь ему покажи, – сгоряча хотел сказать я. – Может, это в чувство его приведет. Меня бы привело точно».

Но сдержался. За ней не заржавеет, причем так, что, опасаюсь, и ответить-то будет нечем. И потом, ее недавнее обещание прийти ко мне ночью, в которое совсем не верится… ну а вдруг?! В общем, придержать язык стоило.

– Что-то их долго нет, – некоторое время спустя произнес Блез, по-прежнему не сводивший взгляда с капающей воды.

– Сколько там уже?

– С треть наберется.

– Пей до дна, – кивнул я. И чтобы обосновать свое решение, пояснил: – Ты нужен нам свежим – этот чертов гнумбокс только тебе под силу долго нести. Ночью, когда выйдем, до следующей груды камней, где можно найти укрытие, не меньше часа ходьбы, и желательно это расстояние преодолеть как можно быстрее.

Блез отказываться не стал. Когда я пошел посмотреть на Головешку с Клер, тот уже вовсю пил воду, и кадык на его горле дергался часто-часто.

Всего-то несколько шагов, и я застал следующую картину: оба они плакали. Вернее, плакала одна только Клер, но и у Головешки вид был не намного лучше.

– Да что с вами?!

Обезвоживание? Как будто бы не похоже. По крайней мере цвет лица у обоих не синюшный, и руки не дрожат.

– Домой хочу-у-у!

Слава богам, это произнес не Головешка, иначе бы я точно за голову схватился.

– Пойдемте отсюда.

С этой стороны местность отлично просматривается до самого горизонта, и укрыться там невозможно – гладкая как стол пустыня. Так что достаточно изредка бросать туда взгляд, чтобы никто к нам не смог подкрасться. Ну а сами глайбы видны издалека, недаром же имеют такие высокие мачты.

Одним лишь подземным духам известно, что творится с их настроением. Никогда прежде с Головешкой ничего подобного не случалось, и Клер всегда была молодцом.

Может быть, тут действительно что-то не так?.. И я с подозрением взглянул на мертвеца. А сомнений не оставалось: когда Головешка послушно поднялся на ноги и пошел к Блезу, он даже про свою стекляшку на камне забыл. Немыслимое дело – он пылинки с нее сдувает, у него даже специальный металлический футляр имеется, выложенный изнутри толстым слоем бархата. Мистика, да и только. Когда оба они скрылись за камнем, я постоял еще немного, прислушиваясь к ощущениям.

Хотелось пить, есть, спать. Больше всего конечно же, чтобы Клер выполнила свое обещание. Но чтобы вдруг заплакать или даже просто захандрить? Нет, такое желание точно не испытываю. На прощанье я неприязненно взглянул на мертвеца: возможно, он и виноват. И если да, за слезы Клер я готов был убить его еще раз.

– Ну так что, все готовы?

Наконец-то наступила ночь, под покровом которой мы и собирались скрыться от глайберов. Те до самой темноты продолжали кружить в отдалении, не рискуя к нам приблизиться, чего я, собственно, и добивался. Чего они хотели сами? Что тут неясного? Откуда им знать, что у нас есть гнумбокс? Рано или поздно вода бы у нас закончилась, подождали бы они еще какое-то время, когда мы и двигаться толком не могли бы, и взяли нас тепленькими.

Странно, что глайберы вообще здесь объявились – их родина далеко на востоке, в центре пустыни, где полно оазисов. Здесь же, кроме пустошей, зыбучих песков и палящего солнца, ничего нет. В недалеких горах жизнь кипит, но в них на глайбах не разъездишься.

– Готовы, – за всех ответил Блез, выглядевший куда бодрее, чем несколько часов назад, в разгар дня. Впрочем, как и все остальные.

Ну да: каждому досталось по полфляги воды, а еще мы подкрепилась галетами и финиками.

Кроме того, немного успели отдохнуть от удушающей жары, когда солнце наконец-то скрылось за горами. Сразу и ветерок с гор подул, принеся долгожданную прохладу, и гнумбокс заработал во всю оставшуюся в нем мощь.

– Тогда надевай свое сокровище, Тед. Иди не торопясь и почаще смотри под ноги. И держим друг друга за руки, держим.

Ночка выдалась на славу – в двух шагах ничего не разглядишь. Самая подходящая для того, чтобы безопасно покинуть наше убежище.

Я ухватил Головешку за руку, а свободную протянул назад, надеясь, что за нее возьмется мягкая ладошка Клер. Но нет, ее сжала шершавая, как точильный камень, длань Блеза. Тот единственный из нас помимо арбалета и кинжала повсюду таскает с собой палаш. Благо хоть укороченный. И как только появится свободное время, посвящает его владению клинком. Оттого и ладонь у него мозолистая.