У нас постоянно устраивали драки. Для сходивших на берег они составляли часть плана — напиться, снять девушку, подраться, протрезветь и к приливу вернуться на корабль. Если повезет, разборки происходили на улице; а если нет, могли пострадать пара стульев и десяток стаканов. Однажды пырнули ножом молодого парня. То был настоящий кошмар, впрочем парень остался жив, отделавшись несколькими швами.

В ту пору я ничего не боялась. Я жила день за днем, зная, что может случиться всякое и дурные дни пройдут, так же как и хорошие. Время не остановишь.

Я уже говорила, что постоянно вставляла в речь крепкие словечки, но с тех пор, как ушла на пенсию, не представлялось повода их употребить — пока не явилась мисс Прим со своими брошюрами и не попыталась учить меня жизни.

Однако несколько часов спустя после ее визита мне стало страшно. Я испугалась, что она вернется с каким-нибудь официальным документом, где говорится, что я должна покинуть свое жилище и переехать в дом престарелых. Я бы скорее умерла, чем отправилась туда. Я подумала, что стоило бы завершить свои дела, сделать все возможное, чтобы меня не забрали силой, — но для этого требовалась смелость, а у меня ее не осталось.

Я перестала выбираться из дому, только выходила дважды в неделю за покупками в супермаркет в конце улицы и к врачу за рецептами. Появились мысли покончить с собой, но мне казалось недостойным так просто сдаться, к тому же я боялась сделать что-нибудь не так, отчего в итоге вышло бы только хуже. Всю свою жизнь я сама делала выбор, теперь впервые за меня стали выбирать другие, против чего я восставала всей душой. В конце концов, я была взрослой женщиной и шарики за ролики у меня еще не зашли, мне не хотелось терять возможность самовольно уйти из ставшей столь утомительной и пустой жизни. Но ведь сейчас-то еще не все кончено, по крайней мере пока я не заболею или не впаду в депрессию. Если бы только рядом был кто-то, кто мог бы помочь насладиться жизнью по-новому… Хорошо молодым — они ничего еще толком не знают.

Мне нужен был тот, кому я могла бы довериться, зная, что, если со мной что-то случится, меня не бросят полумертвой… И что в последний момент я не передумаю.

Нет ничего противнее понедельника, начавшегося с темноты и с замерзших мокрых ног.

К тому времени как я добралась до работы, подол юбки и замшевые туфли промокли насквозь. В такие дни в перехватывающих парковках нет ничего веселого. Приезжаешь спозаранку, когда стоянка еще даже не освещена как следует, ждешь автобуса в машине с запотевшими стеклами, потом покачиваешься на сиденье в полусне всю дорогу до города. Я до сих пор не выяснила, какая остановка ближе к полицейскому управлению, и решила на этот раз выйти у военного мемориала, но забыла о перекрытой из-за ямы Юнити-стрит. Обойти ее было никак невозможно, если, конечно, не переходить улицу, но и это оказалось непростым делом. В конце концов я все же дождалась разрыва в потоке машин и перебежала на другую сторону к огромной луже, в которую тут же въехал очередной фургон, обрызгав меня с ног до головы.

Похоже, хорошего бегуна из меня никогда не получится.

Я вошла через заднюю калитку, которая с тяжелым лязгом захлопнулась у меня за спиной. Дождь почти сразу же поутих — обычное дело. Пришлось пять раз провести карточкой по считывателю — задняя калитка, ворота парковки, задняя дверь, вход в отдел информации и, наконец, дверь в офис общественной безопасности. Я повесила мокрые пальто и шарф, пощупала радиатор — холодный, конечно, все-таки сегодня понедельник — и налила в чайник воды из двухлитровой бутылки. Ее приходится таскать туда-сюда с кухни, до которой почти полмили.

Холодильник, надо сказать, ограбили. В пятницу оставалась по крайней мере пинта молока, но пластиковую бутылку кто-то опорожнил и аккуратно поставил на полку как ни в чем не бывало. Недоеденный сэндвич с тунцом, однако, остался на месте. Запах внезапно вызвал мрачные воспоминания о доме, где я побывала вечером в пятницу, и обо всем происшедшем после.

Задержав дыхание, я достала бутерброд, вынесла его в коридор к комнате патрульных и бросила в мусорную корзину. Наверняка это они сперли молоко, так пусть получат и сэндвич.

Я заварила чай и включила компьютер, который начал неторопливо загружаться. Слышались объявления из громкоговорителей в коридоре; через несколько часов я перестану обращать на них внимание, сосредоточившись на других делах, но пока что они настойчиво лезли в уши.

«Детектив-констебль Холлис, если вы в участке, свяжитесь с КПЗ. Детектив Холлис слушает, связаться с КПЗ, спасибо…

Пенни Батлер, Пенни Батлер, пожалуйста, позвоните по номеру 9151. Пенни Батлер слушает, 9151, спасибо…

Водитель синего „фольксвагена-гольф“, припаркованного на задней стоянке, пожалуйста, немедленно уберите машину».

Я отказалась от поездок на машине через месяц после того, как начала работать в Брайарстоуне. Отделу информации выделили всего три места, к тому же днем мне машина была не нужна в отличие от других сотрудников. Недельный абонемент на парковку с пересадкой на автобус стоил двенадцать фунтов, но, по крайней мере, мне не приходилось каждые пять минут переставлять машину из-за того, что я мешаю кому-то проехать.

Я всегда приезжала не меньше чем за час до остальных, чтобы подготовиться к работе и быстро сделать все необходимое. Следовало собраться с духом перед новой неделей.

Никто не мог сказать, в каком порядке появятся мои коллеги, — все зависит от дорожной обстановки, от того, как они провели выходные, от погоды и, если говорить о полицейских в форме, от того, кого и куда срочно вызвали. Но в одном можно было не сомневаться: Кейт всегда явится последней и поздоровается со всеми, кроме меня.

— Доброе утро, Триггер. Чайник включен? Доброе утро, Кэрол, — как выходные? Доброе утро, Джо, Сара. Куда вы подевались в пятницу? Я вас потеряла после паба! Вы поехали в «Джакс»? Ну и как там?

В конце концов через добрых двадцать минут после того, как снимет пальто и повесит его на дверь, она включит компьютер и начнет жаловаться на медлительность проклятой системы. А еще минут через двадцать ее позовет Джо, Эми, Сара или кто-нибудь из соседнего офиса, и они все отправятся наверх в кафетерий завтракать.

Сегодня это оказалась Кэрол.

— Идешь? — спросила она.

Кейт уже стояла с сумочкой в руке:

— Однозначно. Умираю от голода.

— Доброе утро, Аннабель, — мило улыбнулась мне Кэрол. — Тебе что-нибудь принести?

Конечно, они никогда не спрашивали, не хочу ли я пойти с ними, поскольку боялись, что я скажу «да» и придется как-то поддерживать пустую беседу.

— Нет, спасибо.

Они направились к двери, и в офисе вновь наступила благословенная тишина. Если бы кто-то удосужился спросить, как я провела выходные, я бы все рассказала о том, как нашла в соседнем доме труп. Я представила себе их сосредоточенные лица над тарелками с сэндвичами с беконом, тостами и сырными лепешками. Хоть раз они слушали бы меня не перебивая, и хоть раз мои новости заняли бы первое место в офисном рейтинге.