– Мы же знаем, когда конец света, что ж мы сидим, сложа руки? Надо всех предупредить! Или спасаться самим.

– Это уже целых три вопроса.

– Один. Составной.

– Вот это я влип.

– Так что?

– Не беспокойся: Бог спасет нас и всех, кого пожелает. Вот и всё.

– Бог-то бог, да и сам будь не плох, – пробормотал он.

Здрасьте, приехали. Философия, основанная на личной ответственности и вере в собственные силы, губительна для предприятий вроде моего.

– Где ты этого набрался? – спросил я.

– В Интернете нашел.

Нехило, да? Раньше говорили: «прочел в Библии». Или: «услышал по телеку». А теперь – «в Интернете нашел». Тоже мне, источник Истины.

Я покачал головой:

– Не думаю, что, когда наступит конец света, ты будешь в состоянии помочь себе сам.

– Но все-таки? Вдруг ты ошибаешься?

Он крепко стоял на своем. И ладно бы держал язык за зубами, так ведь нет: прежде, чем я сообразил, куда ветер дует, Дети уже наперебой твердили про выживание. Мой пацан оказался настоящим самородком: в свои десять лет он куда лучше меня умел сманить других на свою сторону. Я научил Детей не сопротивляться убеждениям. Они отлично усвоили урок и вскоре, словно куклы за чревовещателем, бездумно повторяли за пацаном его доводы и добытую из Интернета статистику про падение астероидов. Я делал все, что в моих силах: праведность, твердил я, зиждется на вере, а суть веры – в принятии судьбы и уповании на Господа. И вот тогда-то пацан, который, видимо, не пренебрег моим советом почитать Библию – выложил козырь: историю про Ноя. Не успел я сказать «аминь» – а мы уже строим чертов ковчег.

Фигурально выражаясь.

Оказывается, по Интернету можно заказать все, что душе угодно, включая всевозможные приспособления и припасы на случай постапокалиптического хаоса: консервы, оборудование для выживания в экстремальных условиях, медицинские приборы, солнечные батареи, оружие и боеприпасы. Пацан часами сидел за компьютером, что-то сравнивал, записывал, и вдруг, как по волшебству, денежки полились рекой. Даже самые злостные скупердяи развязали кошельки. Дети, конечно, и раньше верили в пророчество, только на словах, однако теперь, когда пацан направил их религиозный пыл на подготовку к выживанию, они прониклись до мозга костей. Страшный суд. Последние дни. Какой смысл откладывать на пенсию, когда близится светопреставление? И Дети отдавали пацану свои кредитные карточки. Все, что оставалось после закупки керосинок и воды в бутылках, капало на мой счет. Пацан оказался отменным специалистом по отмыванию белиберды: я скармливал ему свои россказни, а он выдавал нечто, похожее на истину.

Запастись провизией и прочими припасами недостаточно, рассудил пацан. Все это надо где-то хранить, желательно в месте понадежней, куда не доберутся ни орды обезумевших людей, ни Зверь, ни Всадники, хотя теперь, в свете грядущего отказа электросетей и продовольственного кризиса, их грозный лик несколько померк. Надо переходить на «автономку», решил пацан, и Кларк Джефри нарушил свою главную заповедь – «не дари, если можешь одолжить» – и запустил руку в основной банковский счет. В Интернете пацан сошелся с кучкой повернутых «выживанцев», один из которых верил в бабло больше, чем в смену земных полюсов, и с радостью продал свой аварийный скарб за парочку тяжело заработанных миллионов Кларка Джефри. Все купленное отошло Церкви, вместе с остатками сбережений Кларка, и мой пенсионный счет, наконец, прилично раздулся.

Около трети Детей – все больше мелкая рыбешка – то ли от неверия, то ли от избытка веры, решили дожидаться конца, сидя по домам. Мы простились, размазывая слезы по щекам, и условились встретиться у Райских Врат. Остальные погрузили запасы в бронированные школьные автобусы со снятыми сиденьями – пацан окрестил их «самосвалы» – и направились на взгорье.

Наш Эдемский сад представлял собой четырехугольное сооружение из старых грузовых контейнеров, пуленепробиваемых и практически неприступных, но все-таки не идущих ни в какое сравнение с моим старым особняком, его мраморными полами и ванной-джакузи. Пацан был на седьмом небе от счастья и не давал Детям ни минуты роздыха. Они учились консервировать еду, искать грибы, стрелять, собирать солнечные батареи, зашивать раны, отличать ядовитых змей от безобидных, доить коз и разделывать туши диких свиней. Интернет сделал чудо, превратив вчерашних бухгалтеров и домохозяек в армию неустрашимых горцев под командованием малолетнего Наполеона. Дисциплинированные в том, что касалось вопросов выживания, Дети как с цепи сорвались во всем остальном. На христианское воздержание махнули рукой: пришло время разгула, плотских утех и попоек. Ходили слухи про сексуальные оргии. Двое Детей покончили с собой. Никто из них не сомневался, что мир катится в тартарары – ведь у меня, якобы, были видения на этот счет. У пацана они точно были.

Теперь он крепко спал по ночам и больше ни о чем меня не спрашивал – теперь он отвечал на вопросы.

– Тебе не страшно? – спросил я однажды вечером, перед тем как потянуться к выключателю. На новом месте такие условности, как «уединение» и «личное пространство» были отброшены. Дети спали вповалку в соседнем контейнере, на разбросанных по полу тюфяках, однако у меня оставались некоторые привилегии, которые дает прямая связь с Богом. Пацан устроился тут же, на раскладушке. Я привык слышать, как он сопит под боком, изредка всхрапывая во сне. За долгие годы я забыл, как это – изо дня в день укладываться рядом с другим человеком и по дыханию определять, спит он или нет. – Тебе правда совсем не страшно при мысли, что всему настанет конец?

У меня, признаться, поджилки тряслись. Пацан с удовольствием рассказывал мне на ночь сказки о том, как погибнет цивилизация, и я засыпал, грезя о цунами, о пылевых тучах, застилающих солнце, неизвестных науке вирусах, ежедневно уносящих по десять миллионов жизней. Он в красках расписал, что такое ядерная зима, и мне снилось, будто я покрываюсь волдырями, а мои Дети мрут как мухи: распыляются на атомы с ядерным взрывом, травятся зараженной водой, хиреют от дурной еды и радиоактивных осадков, жмутся друг к другу у костерка в пещере, окруженной ледниками, за которыми садится черное солнце. Вокруг было полно психов, готовых нажать на кнопку пуска ядерных ракет, и безумных ученых, которых хлебом не корми, дай наколдовать черную дыру. Сейсмологи предсказывали извержение гигантского вулкана, запоздавшее на сорок тысяч лет. Нас ожидали катастрофические последствия солнечных бурь, роковой прорыв в нанотехнологиях, падение астероида и восстание машин. (Пацан к нему всерьез готовился, именно поэтому возле каждого электронного устройства в Эдеме лежала кувалда.)

Столько распинаться про знамения, которые, оказывается, были повсюду. Мир превратился в концентрированный раствор, с какими мы возились на уроках химии – уроки запомнились мне только потому, что я заглядывал в декольте своей соседке, когда она наклонялась над пробирками. В пробирках стояли растворы, перенасыщенные веществом, невидимым до тех пор, пока в него не падала последняя частичка. Раз! – и жидкость застывала прямо на глазах. Я так и не врубился, почему, – священные холмики под свитером Дженни Краули поглощали все мое внимание – но на всю жизнь запомнил момент превращения. И только когда пацан стал доискиваться правды, я осознал, что все мы живем внутри такой пробирки в ожидании последней крохотной капли, чьей-то роковой ошибки. Для этого Бог не нужен. Довольно банального невезения или глупой выходки, а уж в это я верил всем сердцем.