встретить свое отражение. Я поставила чемодан и посмотрела направо, в окно. Отсюда скала была еще ближе — огромная, опасная, с множеством расщелин и все равно прекрасная, — каменные осыпи и лавины заполняли ее складки. Послеполуденный солнечный свет придавал пейзажу оттенок стекла. Я еще никогда не видела ничего столь же величественного и монументального. Я не могла более переносить это зрелище: что-то давило на меня. Я быстро отвернулась. Здесь также была высокая, отдельно стоящая изразцовая печь, связанная со стеной печной трубой. Нежно-голубые листочки украшали фаянс кремового цвета, отделанный овальными серебристыми камнями.

— Оригинальный фарфор «Аугартен»[4] из Вены. Раритет.

Я невольно попала на экскурсию?

Монахиня продолжала:

— Если нажать красную кнопку возле кровати, Ансельм на кухне получит сигнал. Эта система действует с 1923 года.

— Превосходно, — сказала я.

Кто такой Ансельм? Чем-то все это напоминало мне гостиницу.

Сестра Фиделис улыбнулась.

— Располагайтесь спокойно и отдохните с дороги. Через два часа ужин рядом с прихожей. Если вам нужно еще что-нибудь, вы можете найти меня внизу, в моей конторе, — левая дверь под лестницей. Постепенно вы освоитесь на вилле.

Она вышла. Дверь закрылась, и я осталась одна. С каждой минутой, прошедшей с тех пор, как я села в автомобиль Виктора, я все больше понимала, что сложилась, возможно, худшая ситуация в моей жизни. Что же неправильного было в том «будь что будет», на которое я полагалась в течение всей моей жизни? Да, я была ограниченна, да, мне не хватало воздуха, чтобы дышать, даже очень не хватало, но быть здесь — это большая ошибка. Я должна идти вниз, извиниться и сказать, что я ухожу.

Должна.

Но я этого не сделала. Я не понимала, что именно меня сдерживало, словно существовала невидимая связь, которая крепко держала меня здесь. Я вышла на балкон. Передо мной простиралось дикое, многоцветное плоскогорье. За ним высокие горы. Сейчас я увидела озеро в Альпах, мерцающее в вечернем воздухе. Несколько ручьев сбегались к нему.

Я дышала самым ароматным воздухом в моей жизни, который, казалось, касался кончиков моих пальцев. Кто-то побежал вниз к озеру. Издалека я не могла толком ничего увидеть. Сколько человек жили здесь? Места было достаточно. Оставалось неясным только то, что они делали.

— Тебе нравится комната? — крикнул Виктор снизу.

Багажник его джипа был открыт. Он переносил многочисленные покупки в дом, почти так, как в бункер перед предстоящей войной. Не успела я ответить, как он уже исчез.

Я вернулась в комнату. Мой взгляд упал на красный чемодан, и теперь наконец я поняла, что невидимая связь существовала на самом деле. Это был красный чемодан… и тот факт, что я по-прежнему не знала, какую тайну он скрывал. Я перенесла его на кровать. Будто бы боясь открыть в нем нечто пугающее, я рассматривала его некоторое время. Затем я собралась и положила руки на его застежки. Они открылись. Звук показался многообещающим. Я снова закрыла их и еще раз открыла. И только затем я медленно подняла крышку.

4

Рисунок на внутренней подкладке чемодана представлял собой увеличенное изображение часового механизма: винтики, шурупы и крошечные стрелки несколькими тонкими слоями были наложены друг на друга. Все это выглядело настолько живым, что, казалось, механизм вот-вот придет в движение. Я коснулась ткани на крышке. По ощущению она напоминала сухую зонтовую ткань. Я прошлась по ней ногтями и вздрогнула от звука.

В самом чемодане не было ничего необычного. Только идеально сложенные платья. Я достала почти прозрачную ванильного цвета шелковую блузку из стека, затем узкую юбку, длиной до колен, потом еще шелковые блузки, дорогие топы, кружевное белье. Я вынула бюстгальтер лавандового цвета и, держа его перед собой, встала перед огромным зеркалом. У хозяйки этого изящного гардероба, по-видимому, был мой размер. Два спортивных купальника были уложены в чемодан вместе с тренировочными брюками, а также спортивной обувью, теплым свитером, курткой и косметичкой, в которой было все, что нужно, и даже зубная щетка в оригинальной упаковке. Кроме одежды, я ничего не нашла. Ни книг, ни зарядного устройства, ни календаря. Ничего, что бы указывало на то, кем была Ирина Павлова. Молодая женщина, которая умела плавать и ценила хорошую одежду. Как я хотела бы быть такой. Только ненадолго, всего на пару часов или, возможно, на один вечер.

Всего один вечер.

Это было так заманчиво: возможность выступить в чужой роли открылась передо мной. Мне просто нужно действовать. Мучаясь при мысли о родителях, я открыла старый шкаф и принялась тщательно выбирать одежду. У себя дома я всегда убирала всю одежду без разбора в ящик или просто оставляла там, где она лежит. Дома я носила только старые, уютные вещи. Но теперь я была кем-то другим. И на ужин мне нужно было бы надеть шелковую блузу и юбку.

Я быстро надела чулки, разложила туалетные принадлежности в ванной, повернула фарфоровый кран, взяла мыло, которое пахло сандаловым деревом, и уткнулась носом в приятно пахнущее полотенце из велкроткани. Когда я захотела раздеться, чтобы принять душ, мне стало ясно: мама не ответила на мои эсэмэски. Она даже не пыталась мне позвонить. Но это так не похоже на нее. Наверное, она несколько раз пыталась и совсем закрутилась с делами. Я достала телефон из кармана, он упал на край ванной и выдал ответ: вы находитесь вне зоны действия сети. И в самом деле логично. В округе было так мало людей, что, казалось, телефонная сеть здесь была бы скорее нужна для лис.

На всякий случай я направилась из ванной комнаты в спальню. Тоже нет связи. Но в доме должна быть, по крайней мере, беспроводная сеть. Я посмотрела в настройки телефона. Все было включено. Несмотря на это, сети не было — ни телефонной, ни Интернета. Такого со мной не случалось никогда. Может быть, сестра Фиделис забыла включить Wi-Fi. Я вышла из комнаты и, стараясь не замечать охотничьи трофеи, побежала вниз по лестнице. По ее словам, она должна быть в конторе под лестницей. Дверь была наполовину приоткрыта. Это здесь. Я постучала.

— Войдите, — сказала сестра Фиделис, и я вошла в настоящую контору столетней давности.

Монахиня сидела у секретера с бесчисленными маленькими ящиками, отделами, кнопками и насадками — такой рабочий стол я всегда хотела: один, в котором было бы много укромных мест для дневников, секретных записок и любовных писем. Ящики, в которых годы спустя можно было бы найти каракули и записку, о которой уже давно забыли.