— Она не слышит, не слышит. Поверь мне. Послушай, — он на секунду поднял руку. — Все эти насекомые. Вроде звукопоглощения. Если, конечно, не кричать.

— Я боялась, что она стоит за дверью.

Одежда почти не просохла, с тех пор как она ее сняла. Миссис Слейд казалось, будто от нее пахнет ромом.

— Интересно, а пот может пахнуть тем, что ты пил? — спросила она.

— Конечно.

В правдивости этих сведений она не сомневалась. Взяв пульверизатор с «Таба-Блон», принялась убивать запах.

Доктор Слейд ждал, наблюдая за ней.

— Весь номер уже провонял, — заметил он вслух.

— Я готова, — сказала она.

Они вышли. Он держал в руке маленький фонарик, освещая узкие проходы в зарослях.

— Молодец, что прихватил, — сказала она.

Ужин был похож на обед: они сидели одни в полутемной столовой. Побыстрее расправились с едой, отказавшись от кофе на десерт. Поразительно, что миссис Рейнментл не спустилась.

— Прежде чем вернуться в свой гроб, я хотел бы немного прогуляться по площади, — сказал доктор Слейд.

— Хорошо, — ответила она без энтузиазма. — Наверное, мне все равно грозит бессонница.

— Нет, ты обязательно уснешь, — он погладил ее по руке.

— Боже, как жарко, — она вскочила. — Пошли.

Они выбрали для прогулки не улицу, а, скорее, узкий, хорошо освещенный проулок и внезапно очутились за домами и деревьями — на дощатом настиле над болотом. Уличные фонари снова начинались далеко впереди, а здесь было темно, и доски гремели от шагов. При их приближении лягушки переставали квакать прямо под ногами, но по сторонам звуки не смолкали.

— Странное местечко, — сказал доктор Слейд. Будь он один, наверняка повернул бы обратно, но в присутствии жены сделать это было труднее. Ей хотелось запомнить этот случай, чтобы когда-нибудь воспользоваться им для обороны в отвлеченном контексте: «Например, ты боялся переходить болото в Пуэрто-Фароль. Разумеется, ты был совершенно прав. Я просто хотела посмотреть, как далеко ты зайдешь. Но ты должен признать, что испугался, дорогой».

— Летучие мыши! — воскликнула она. — Я заметила пару летучих мышей, перед тем как мы зашли на мост.

— Мы почти добрались до конца.

— А здесь водятся нетопыри?

— Не знаю. Наверное. — Спустя мгновение он добавил: По-моему, ученые установили, что находясь в одной комнате с любой летучей мышью, можно заразиться бешенством.

Теперь они подошли к высоким зарослям. Дощатый настил кончился.

— Никогда не видел столько светляков, — пробормотал он в раздумье.

— Бешенство? Об этом писали в «Тайм», — сказала она обвинительным тоном. — Я видела.

— Значит, вранье, да?

Их каблуки больше не стучали в тишине — они снова шли по песку. Некоторые дома были покрыты соломой. Банановые листья в свете уличных фонарей казались ярко-зелеными. Вокруг — ни души.

— Меня москиты заели, — заявила она.

— Может, вернемся?

— Они не перестанут кусать, если мы просто пойдем обратно.

— Фонари впереди кончаются, — показал он рукой.

— Хорошо, — она резко развернулась, и они двинулись в обратную сторону.

На дощатом настиле, посреди лягушачьего гомона, она сказала ему:

— Мне страшно. Боюсь идти под теми деревьями с летучими мышами.

— А мне москиты лодыжки облепили, — сказал он. — И зачем только мы пошли этим путем?

Она рассмеялась по-девичьи.

— Ну не я же его выбрала, — весело отозвалась она. Вернувшись на твердую землю, они быстро добрались до плазы. На веранде отеля горела единственная электрическая лампочка. В темном холле на них обрушился запах мусора и кухни. Сбоку что-то зашевелилось: доктор Слейд вздрогнул и щелкнул фонариком. В кресле-качалке сидела впотьмах миссис Рейнментл.

— А я вас жду! — назойливо вскрикнула она. — Не могу никого найти. Мне обязаны дать другой номер.

— Ваш так ужасен? — спросила миссис Слейд.

— На двери ни замка, ни засова — никак не запрешь. Я отказываюсь там спать — и все. — Она повысила голос, словно уже подавала официальную жалобу.

Доктор Слейд поводил лучом фонарика по отдаленным углам.

— Здесь кто-нибудь есть? Должен же быть сторож или кто-нибудь еще.

— Никого! А входная дверь открыта настежь. Да и кровать провисает, будто гамак. А у вас? — От нее разило свежим запахом виски.

— Все нормально, — сказала миссис Слейд.

— Она привыкла к неудобствам, — быстро пояснил муж.

— В номере нельзя находиться из-за двери, — сказала миссис Рейнментл гробовым голосом. Они промолчали.

— Ладно, может, мы тоже поднимемся, — наконец, произнесла миссис Слейд. — Наверху есть хотя бы свет.

Когда они остановились перед номером Слейдов, миссис Рейнментл зашагала дальше, воскликнув:

— Зайдите. Я хочу вам показать.

Она завела их в темную дальнюю комнату и включила свет. Это явно была обычная кладовка для старой мебели, с изогнутой кроватью, задвинутой в угол. На стене рядом с комодом болтался календарь десятилетней давности, подвешенный за один уголок. Было жарко и душно.

— Какой ужас! — воскликнула миссис Слейд. — Не понимаю, как они вообще могут селить людей в такие номера.

Узкий проход между сложенными в кучу стульями и нераспакованными чемоданами миссис Рейнментл едва позволял пробраться к кровати.

— Да вы на дверь поглядите! — крикнула миссис Рейнментл, и в ее голосе вновь зазвучали истеричные нотки. — Я буду сидеть внизу на крыльце. Где угодно. Мне все равно. Здесь я не усну.

— Зайдите к нам в номер, — настояла миссис Слейд. — Мы сможем сесть.

В дальнем конце веранды на половицы лился свет из открытой двери. Слабо слышались мужские голоса. «Наверное, двое мужчин», — подумал доктор Слейд, остановившись и прислушавшись. Пока он переходил вслед за женщинами из одного номера в другой, ему показалось, что мужчины распивают бутылку. Доктор заметил, что ладонь жены легла на руку старухи, и у него мгновенно появилось предчувствие, каким образом разрешится эта ситуация. В самом деле, едва лишь дамы сели друг напротив друга на стулья под лампочкой, миссис Слейд сказала:

— Просто останьтесь здесь со мной, миссис Рейнментл, и все уладится. Забудьте об этом.

— Да как же я могу!

— Доктору Слейду все равно, запирается дверь или нет. Правда, Тейлор?

— Да, мне все равно, — медленно сказал он.

— Для него это и впрямь не имеет значения, — упрашивала миссис Слейд. — А для вас — так важно.