— С яичком? — спрашивает, прижимаясь к материнскому плечу.

— И с творожком, — улыбается она.

Им очень хорошо вместе. Только вдвоем, посреди высокой травы, в окружении смородиновых кустов. Старый дом с покосившимися наличниками, скрипучее крыльцо и таинственный чердак — мир, который был для Тимура то пиратским кораблем, то сказочным убежищем. И изо дня в день повторялся этот завтрак на траве — и были яблоки, и пироги, и молоко в кувшине, и белая скатерть… Пока в один момент все не закончилось.

— …виски, ром?

Тимур вздрогнул и потряс головой. Расстегнул верхнюю пуговицу, покрутил шеей. Золотая цепочка с крестиком скользнула вниз, вызвав легкую щекотку.

— Задерживаться не хочу. Порешаем, и я поеду.

— За встречу надо выпить, Тим, — насупился Жека. — Или ты теперь из-за этих денег не выпьешь со старым товарищем?

— Ладно, плесни на дно, — разрешил Тимур. Его опять охватило беспокойство.

— Это дело, — Ковалев щедро наполнил стакан и протянул его Тимуру. — За дружбу?

— За дружбу.

Выпив, Тимур зажмурился, чувствуя, как усталость сменяется легкой эйфорией. Закусив горстью орехов из бамбуковой пиалы на столе, Ардашев откинулся на спинку кресла.

— Завтра до двенадцати первый транш должен поступить на мой счет, остальное через два дня, — спокойно сказал он.

Ковалев молча покрутил пустой стакан в руках.

— Или ты отдаешь мне на клуб, — добавил Тимур. — Помнишь, мы договаривались? — он пристально посмотрел на друга.

Жека шумно вздохнул и пожевал губами:

— Мы же шутили тогда, нет?.. — Ковалев поднес стакан к губам. Чертыхнувшись, схватился за бутылку. — Я тебя понял. Что ж… Примерно так я и думал…

— Должность директора останется за тобой. Я не собираюсь заниматься этим и ездить сюда постоянно. У меня масса других проектов, — Тимур попытался сгладить ситуацию, но вдруг понял, что этим предложением лишь уязвил самолюбие Жеки.

— Конечно, — Ковалев налил еще. Подумав, он предложил: — Задержись хоть ненадолго. Посмотри программу.

— Не смеши меня. Чего я не видел в подобных заведениях?

— У меня такие девочки танцуют, — Ковалев облизнулся. — Профессионалки!

— Да ладно? — Тимур разочарованно пожал плечами.

— Ты только глянь! — Ковалев стал тыкать пальцем в подвесные клетки, где извивались полуголые танцовщицы.

Тимур без интереса скользнул по ним взглядом. Тела девушек были темными и блестящими от автозагара и кокосового масла. Его запах ощущался даже за несколько метров. Прям, какое-то поветрие с этим продуктом — и жрут его как не в себя, и мажутся с головы до пяток. Его последняя девушка Кристина вот тоже вечно выглядела как копченая курица. Только если долгое время питаться копченым, очень скоро заболит печень и начнет отказывать поджелудочная.

От вновь предложенного виски Тимур отказался, накрыв стакан ладонью. Если он хочет вернуться в Москву утром, то больше одной порции пить не следовало. И так в голове уже шумело.

— Силикон, ботокс и надутые свистки, — хмыкнул он.

— Не без того, конечно. Зато, — Жека доверительно наклонился к уху Тимура, — не чета твоим московским швабрам. Все только по любви. — Ковалев помахал в воздухе пальцами-сосисками. — Ну почти. Ты когда-нибудь делал это по любви?

— Ты здоров вообще? — Тимур сжал губы в тонкую линию, разглядывая трясущееся от смеха лицо Жеки и его сумасшедше-блестящие глаза.

— Да погоди ты, не кипятись! Оглянись — это же нирвана! Я ведь надеялся, что ты у меня остановишься. Посидели бы, выпили… Оттянулись с девчонками! Я их тебе целое стадо пригоню! Да они сами приползут, стоит мне только щелкнуть пальцами! — Жека и в самом деле попробовал изобразить щелчок, но у него ничего не вышло. Тогда он расхохотался, да так, что по щекам потекли слезы.

— Ты знаешь, я работу и отдых не смешиваю, — нахмурился Тимур. — Когда ты захотел клуб, я тебя предупреждал об этом.

— Да ты расслабься, Тим, — Ковалев навалился на него, обняв за плечи. — Чуток посидим, вспомним юность, а?

Тимур потер лоб, отстраняясь от Жеки. Только что вроде был нормальный человек, а после стакана спиртного словно в другую личность превратился. Вот она ночная жизнь без краев и правил.

Тимур мрачно смотрел на сцену. Танцовщицы сменялись одна за другой, и где-то на пятой ему нестерпимо захотелось сесть в машину и свалить отсюда к чертям собачьим. Жека нес какую-то пургу, в которую Ардашев даже не вслушивался. В голове крутилась единственная мысль — какого лешего я здесь делаю? Зачем сорвался в поездку вместо того, чтобы нанять коллекторов отца и решить вопрос максимально быстро и без собственного участия. Ах, да, они же друзья с Жекой… Вот только никак не удается избавиться от горьковатого осадка на сердце.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Разрозненные вспышки вдруг сошлись в одной точке внизу на сцене. Мощные биты, до этого разрывавшие перепонки, перетекли в мелодию, от которой по загорелым рукам Тимура побежали мурашки. Когда появилась очередная танцовщица, его щека раздраженно дернулась. Что это еще за…

Да, тонкая, изящная, с длинными темными волосами, но ничего особенного. Лицо скрывает черная маска, резко контрастирующая со светлой кожей. Такое же черное боди с вырезом на бедре и оголенным плечом…

Тимур даже не успел понять, как, но фигурка девушки взлетела над полом вопреки земному притяжению, сделала кульбит и оказалась под самым потолком на вершине шеста. Ему показалось, что в воздухе раздался общий вздох. Он и сам задержал дыхание, удивленно вскинув брови.

Девушка вращалась вокруг шеста, и волосы струящейся волной окутывали ее, когда она замирала, едва соприкасаясь с серебристым металлом. Тонкие руки и ноги обладали какой-то нечеловеческой силой и гибкостью, удерживая ее на весу. Каждая нота мелодии звучала ровно в такт ее танца, или она сама так чувствовала музыку, что практически парила, отдаваясь во власть мелодии.

— Господи, как она это делает… — Тимур сглотнул. Он не считал подобные танцы чем-то выдающимся. Своего рода гимнастика, не более. В клубах же вообще акцент ставился на другом — на притяжении, граничащим с пошлостью, зазывающих движениях, предлагающих вполне понятные вещи.