Ллойд задает секретарю несколько вводных вопросов. Но женщина сама склонна скорее выпытывать, нежели выдавать информацию, так что он сворачивает беседу. Как только он вешает трубку, телефон начинает звонить. Это Мензис.

— Теперь ты сам мне звонишь, — говорит он с победной ноткой в голосе.

— Я рассказал твою новость на дневном собрании, и Кэтлин прямо-таки загорелась, — сообщает Мензис о реакции главного редактора газеты. — Ты должен помнить, что когда Кэтлин загорается, это опасно.

— Так вы возьмете новость?

— Надо для начала посмотреть текст. Лично мне бы хотелось это напечатать.

— Сколько слов?

— Сколько получится. Но все должно быть складно. Я уже сказал, что нам нужно сперва взглянуть на материал. Как думаешь, на первой полосе можно будет поместить?

Статья с первой страницы переходит и на следующую, значит, она должна быть достаточно длинной. А чем длиннее, тем больше денег.

— Да, пойдет на первую, — отвечает Ллойд, — однозначно пойдет.

— Ты там информацию пробил?

— Я только что говорил с министерством.

— И?

— То же самое.

— Все подтвердилось — потрясающе. Я об этом еще нигде не слышал.

Повесив трубку, Ллойд принимается расхаживать по квартире, смотрит в окно, скребет по стеклу, пытаясь припомнить какой-нибудь дельный источник информации. Времени нет. Остается только работать с тем, что есть — красиво подать больше никем не подтвержденные сведения, дополнив их общей информацией на тему, и молиться, чтобы прокатило. Ллойд садится за свой текстовый процессор и печатает статью: выдернув лист из машинки, он понимает, что это самая страшная халтура, которую он когда-либо пытался состряпать. Он откладывает листок. Ни цитат, ничего.

Ллойд заправляет новый листок и начинает заново, он пишет все как подобает: тут тебе и цитаты, и даты, и номера войск, обсуждения в кабинете, трансатлантический антагонизм. Он свое дело знает — все это лишь предположения, потенциальные возможности, пробные шары. Источники всех сфабрикованных цитат или «анонимны», или «работающие в этой сфере должностные лица», или «эксперты по данному вопросу». Никаких имен. Тысяча четыреста слов. Ллойд подсчитывает, сколько это будет стоить. Хватит, чтобы заплатить за квартиру — хоть какое-то облегчение. Еще он сможет купить Жерому приличную рубашку. И сводить Айлин куда-нибудь выпить.

Ллойд перечитывает текст, красной ручкой вычеркивая куски, которые можно оспорить. От этого статья становится короче, и он добавляет пару повторяющих друг друга цитат от «федеральных чиновников из Вашингтона». Перепечатывает, вносит поправки и отправляет текст по факсу из копировального центра на его улице. Ллойд несется обратно домой, делая передышку на лестничной клетке. Он пытается улыбнуться. «Чертов лентяй», — говорит Ллойд сам себе. Он колотит в дверь Дидье. «Айлин, ты там?» Он входит к себе и находит запылившуюся бутылку Танкерея, наливает рюмку и болтает джин во рту: джин обжигает щеки. Липу он сдал впервые. «Но вроде все нормально, — комментирует Ллойд. — Давно пора! Столько сил сэкономил!» Он наливает еще джина в ожидании неотвратимого звонка.

И вот он раздается.

— Нам надо уточнить источники, — говорит Мензис.

— В смысле уточнить?

— Распоряжение Кэтлин. Кстати, слать тексты по факсу прямо к дедлайну — это убийственно. Пришлось все по новой набирать. Будь добр, наладь уже электронную почту.

Хороший знак: Мензис рассчитывает на дальнейшее сотрудничество.

— Ты прав. Прямо сейчас займусь починкой компьютера.

— И насчет источников. Надо кое-что прояснить. Например, странно смотрится цитата в третьем абзаце. Что за человек, «знакомый с содержанием доклада», если мы ни о каком докладе не упоминали?

— Ой, я что, это оставил? Я хотел вырезать этот кусок.

Они дальше проходятся по статье, что-то правят, и, все разрешив, кладут трубки. Ллойд делает еще глоток джина. Снова звонит телефон. Мензис не до конца доволен.

— Все же у нас не упоминается ни одного конкретного источника — человека или организации. Можно просто сказать «министерство иностранных дел Франции»?

— Не понимаю. А что, «должностного лица» недостаточно?

— По сути, у тебя всего один источник информации, да и тот не назван. Для передовицы слишком размыто.

— Как это размыто? Вы такое постоянно публикуете.

— Ты же вроде сказал, что в министерстве все подтвердили.

— Подтвердили.

— Мы что, не можем этого прямо сказать?

— Я не собираюсь сдавать свой источник.

— Дедлайн уже скоро.

— Я вообще не хочу, чтобы там было что-то про Францию. Пишите «должностное лицо», этого достаточно.

— Если ты не согласен на более точные формулировки, мы не сможем это опубликовать. Мне очень жаль, но так сказала Кэтлин. А это значит, что у нас сорвана передовица. Что, как ты понимаешь, серьезно, учитывая, как мало времени осталось до дедлайна. Так что решать надо прямо сейчас. Может, сдашься? — Мензис ждет. — Ллойд?

— Скажи «из источников в министерстве иностранных дел».

— Точно?

— Да.

— Это меня устраивает.

Но Кэтлин, как выясняется, нет. Она звонит знакомому в Париже, который открыто смеется над статьей. Мензис перезванивает Ллойду.

— Кэтлин знакома с какой-то шишкой из пиар-отдела министерства. Твой источник круче?

— Круче.

— Насколько?

— Просто круче. Я не могу вдаваться в подробности.

— Я поборюсь за статью с Кэтлин. Я в твоих источниках не сомневаюсь. Но мне-то хоть намекни. Не для печати.

— Не могу.

— Тогда все. Мне очень жаль.

Какое-то время Ллойд молчит.

— Человек из управления по делам Ближнего Востока. Надежный источник, из политиков, не из прессы.

Мензис передает это Кэтлин, и она включает громкоговоритель.

— Этому человеку можно доверять? — интересуется она.

— Конечно.

— Ты раньше использовал сведения, которые он предоставлял?

— Нет.

— Но мы точно можем на него положиться?

— Да.

— Вопрос не для печати — кто он?

Ллойд колеблется.

— Не понимаю, зачем вам это знать. — На самом деле, он понимает. — Это мой сын.

В трубке раздается сдавленный смех Мензиса и Кэтлин.

— Ты серьезно?

— Он работает в министерстве.

— Как-то не очень хотелось бы цитировать членов твоей семьи, — признается Кэтлин. — Хотя в нашем положении теперь уж придется ставить либо это, либо купленную в агентстве статью о падении рейтинга Буша, которая, честно говоря, уже на первую полосу не тянет.