Когда участковый скрылся за поворотом узкой кривой улочки, Виктория Сергеевна и Володя тоже стали взбираться с участка на дорогу. Кошмарик двинулся было за ними, но вдруг его взгляд упал на землю. На ней сверкала крошечным зеркальцем, ловя на свою поверхность лучи ярко светившего солнца, какая-то кругляшка, которую Кошмарик вначале принял за пивную крышку. Хотел даже поддать ее ногой, но не поленился нагнуться.

Нет, это была не крышка от бутылки — на Ленькиной ладони лежал серебряный медальончик. Возможно, это была монета с неровными, словно обрезанными краями. Не думая, что он нашел особо ценную вещицу, но в то же время довольный своей находкой, Кошмарик позвал Володю. Расстроенная мама махнула ему рукой — иди, дескать, куда хочешь, а я домой пойду, и Володя через несколько секунд уже стоял рядом с другом и разглядывал серебряный кружок.

— Мне батя еще маленькому часто говорил — смотри, Ленька, не на небо, потому что там ты, кроме одной фигни, ничего не увидишь, а себе под ноги. Хоть рупь в день, а найдешь! Вот, помня заветы своего батяни-алкаша, я глянул под ноги и нашел эту фиговинку. Серебряная? Дырочку просверлю и подвеску ништяковую сделаю!

Володя взял в руки серебряный кружок. На одной стороне его был изображен мужчина в профиль, с бородкой и с венком на голове. По кругу шла надпись наполовину стертая, ни слова не прочесть. На другой стороне был выбит орел с расправленными крыльями и тоже имелась надпись.

— Это монета, я думаю, — сказал Володя, никогда особо нумизматикой не интересовавшийся, а поэтому смотревший на серебряный кружок равнодушно. — Старинная, похоже. Можно у мамы спросить — она археолог, подскажет. Только покажи мне поточнее место, где ты ее нашел.

Кошмарик и не сходил с того места, а поэтому без труда показал другу, где нашел монету. Володя наклонился, присмотрелся к вмятинам на сырой земле и внезапно пережил вчерашний страх. Он уже твердо знал, что был вчера именно здесь, на этом месте, и, хотя отпечатков его подошв видно не было, вмятины от ног, когда он упирался ими во время борьбы с душителем в мягкую землю, отчетливо виднелись.

— Постой, постой! — ползал Володя на корточках, рассматривая землю. — Вот здесь стоял я. Давай я встану точь-в-точь как вчера! — И он принял вчерашнюю позу. — Теперь ты, Кошмарик, спрячь монету в карман и подойди ко мне сзади вплотную!

— Ну, подошел, — исполнил Ленька приказ. Ему было жуть как забавно наблюдать за другом.

— Теперь левой рукой зажми мне рот. У тебя руки-то чистые?

— Да у тебя на фазенде мыл.

— Ладно, тогда левой зажимай рот, а правой хватай за горло, только смотри не перестарайся, а то вчерашнему шизику поможешь.

Кошмарик, готовый разразиться хохотом, сделал все, о чем просил его друг, а тот, преодолевая ужас от воспоминания о вчерашнем, засунул руку в правый карман джинсов, где сейчас, правда, не было ножа, «выдернул» оружие из кармана и сделал два движения рукой в сторону Кошмарика.

Как видно, Володя перестарался — Кошмарик ойкнул и отпрыгнул назад, закричав:

— Ну ты что, шизик, что ли?! Чего махаться-то? А если бы мне в пах угодил?

— Куда я тебе попал?! — резко развернулся Володя.

— Вот сюда, сюда! — хлопал обиженный Кошмарик по бедру. — Чуть левее — и мне хана!

— Так! — Глаза Володи лихорадочно горели. — Тот «шутник» был выше тебя, значит, я угодил ему ножом прямо в бедро на уровне кармана. А ну-ка, еще раз покажи место, где ты поднял монету!

Кошмарик, у которого после удара испортилось настроение, неохотно указал ему на землю, и Володя ликующе вскрикнул:

— Ленька, да ведь я ему карман ножом разрезал! Из него-то и выпала монета! Думаю, что я могу рассчитывать на нее в той же степени, что и ты! Не будь меня, никогда бы ты не нашел ее здесь!

Но у Кошмарика были свои представления о праве на найденный предмет. Он хоть и не был жадиной и даже привез Володе билет на концерт «Алисы», но отдавать старинную монету ему очень не хотелось. Не хотелось и делиться ею.

— Гляди-ка, расчетливый какой! — провел он рукой по своему птичьему носику. — Кто первый поднял, тому она и принадлежит. Да и вообще я сомневаюсь, что она выпала из разрезанного кармана и принадлежит твоему психу. Может, рабочие, что здесь роют, потеряли.

И только Кошмарик произнес свою фразу, к участку подъехал небольшой автобус, двери его со скрипом распахнулись, и на землю один за другим стали выпрыгивать крепкого сложения мужчины в комбинезонах. Судя по ярким импортным комбинезонам, это были рабочие, нанятые богатеньким обладателем участка для строительства дома. Работяги вразвалку подошли к мальчикам, и один из них спросил:

— Пацаны, чего вы здесь забыли?

— Да так, погулять пришли… — ответил Кошмарик. — Нельзя, что ли?

— В другом месте гуляйте. Нечего здесь шляться! — грубо посоветовал другой рабочий.

Вдруг Володю осенило:

— Мужики, а вы здесь ничего, случайно, не теряли? Вчера, к примеру. Серебряную одну вещицу, маленькую такую…

Конечно, Володя рисковал — рабочие могли тут же сказать, что на самом деле потеряли эту вещицу и потребовали бы вернуть ее. Но они ответили, что ничего не теряли на этом месте, потому что вообще прибыли сюда впервые, а котлован копал экскаватор. Володя обрадовался, получив отрицательный ответ. Получалось, что никто, кроме человека, набросившегося на него вчера, монету потерять не мог. Но тут его одолели сомнения. Все, что произошло с ним здесь, действительно выглядело чьей-то глупой шуткой, и он напрасно напугал мать, побеспокоил милиционера, выставил себя перед ним, да и перед Кошмариком в дурацком виде.

«Вот затеял, дурак, расследование — маньяка обезвредить решил! — с горечью думал Володя, когда брел к дому. — Да нет никакого маньяка, и Кирюха Котов совсем по другой причине исчез и шатается небось где-нибудь по Питеру. Эх, болван же я, болван!»

Виктория Сергеевна считала, что Кошмарик не слишком подходящий товарищ для Володи потому, что бросил школу, занимается перепродажей барахла, моет машины, продает в электричках газеты, словом, не брезгует никакими видами заработка. Но сейчас, после того, что случилось с сыном, она была рада присутствию Леньки. Уговорить Кошмарика провести с ними целый месяц оказалось делом нехитрым — Ленька, живший в Питере, или у друзей, или в снимаемых комнатах, а порой, когда не хватало денег, просто на чердаках или в подвалах, был не прочь понежиться на всем готовом за городом. Питер за зиму ему надоел до чертиков, а здесь, на даче, поначалу все ему нравилось, и Володя заметил, что за пять дней его физиономия округлилась и посвежела. Правда, к концу недели, проведенной на Вороньей горе, Кошмарику стало скучно, и он чуть ли не по десять раз на дню повторял, как они с Володей «приторчатся» на концерте «Алисы». Он часто доставал из своего солидного, из поддельной крокодиловой кожи бумажника билеты, разглядывал их с умилением и мечтательно вздыхал.