Очень скоро на горизонте возникли ажурные купола столицы. Это зрелище было похоже на волшебную грезу. Башни и минареты, казалось, вырастали из бело-розовой, желто-красной, лиловой пены цветущих деревьев. Природа баловала Фрезию. Здесь никогда не менялись сезоны – одни деревья стояли в цвету, на других наливались соком плоды, а третьи уже радовали жителей сочными фруктами. Город манил прохладой фонтанов и запахами пряностей. Еще соблазнительно пахло едой, сластями, но солдаты не думали сейчас об удовольствиях. Впрочем, они об удовольствиях не думали никогда.

Фрезия, вопреки обыкновению, не встретила гостей со своей обычной шумной пышностью. Если бы Брунгильда не переживала так за судьбу сына, она бы заметила, что у соседей тоже что-то случилось. Причем очень плохое.

Город будто вымер. Лавки закрыты, привычная суетливая деловитость куда-то исчезла с улиц, надрывно орали ослы во дворах, тоскливо мычали коровы и блеяли овцы. А еще казалось, будто жара сгустилась, стала плотной, почти осязаемой.

Отряд Брунгильды Непобедимой стрелой промчался по притихшему городу и влетел в распахнутые ворота дворца. Прекрасная амазонка соскочила на землю так легко, словно на ней не было тяжелых доспехов. Она сняла украшенный плюмажем из страусиных перьев шлем и распорядилась заняться лошадьми. Распорядилась скорее для порядка – вымуштрованные за годы службы воины сами знали, что делать.

Под ноги кинулись слуги, расстилая перед солдатами красную ковровую дорожку. Гуль-Буль-Тамар приказывала стелить ее под ноги визитерам, когда никого не хотела видеть. Двое слуг раскатывали перед посетителями дорожку, двое скручивали ее позади них обратно в рулон, еще двое бежали рядом, чтобы целовать гостям обувь и обмахивать их опахалами. И все это делалось с такой скоростью, что несчастным посетителям, не угадавшим с моментом визита, приходилось бежать со скоростью, на какую они только были способны. После нескольких часов бега по лабиринтам лестниц и залов посетители с удивлением обнаруживали, что находятся снова у ворот. Если, конечно, принцесса Гуль-Буль-Тамар не меняла гнев на милость. Тогда посетитель оказывался у дверей тронного зала.

Бруня, оттолкнув слуг с красной ковровой дорожкой, которую те пытались засунуть ей под ноги, взлетела вверх по хрупкой лестнице и короткой дорогой направилась в центральный зал дворца.

И едва не оглохла – из-за украшенных коваными цветами дверей доносился такой истошный крик, что Бруня недовольно поморщилась. Она распахнула дверь – и глазам ее предстала картина, какую когда-то наблюдали ошарашенные Гуча, Бенедикт и Самсон.

Гуль-Буль-Тамар пинала крохотными ножками толстые бока Глава ря таксистов – Хасана. Изящная, украшенная десятками колец и браслетов ручка принцессы крепко держала бороду проштрафившегося подданного.

– Ишак вонючий, ты зачем мне принес эту записку, недостойную находиться в отхожем месте?! – вопила восточная красавица.

– Принес, лунолицая, принес ишак, – плакал Хасан, порываясь поцеловать туфельку экзекуторши, но та не давала опустить голову, отвешивая все новые и новые оплеухи.

– Ты испортил мое божественное настроение, помет дохлой вороны! Ты почему не посмотрел, кто тебе это письмо дал?!

– Так оно вместе с остальной почтой пришло, – слабо оправдывался Хасан.

– Томка! – гаркнула Брунгильда Непобедимая. – Собакина!

И, не дождавшись от увлеченной избиением таксиста соседки никакой реакции, завопила:

– Мо-о-олча-а-ать!!! Смир-р-р-но!!!

Гуль-Буль-Тамар на мгновение застыла, сердито топнула ножкой, но тут же расплылась в улыбке.

– Тебя добрые духи привели в мой город, о Непобедимая соседка Бруня, – пропела она голосом, полным одновременно и меда, и яда. – Мне какой-то незаконный сын ифрита и старой коровы прислал ультиматум. Говорит, чтобы я отдала ему свою страну. А чтобы получить это, всю воду во Фрезии обещал высушить. Да ладно ее, воду, – принцесса досадливо отмахнулась от угрозы изящным жестом, будто отогнала надоедливое насекомое, – кумыс будут пить, молоко, соки. Это полезно даже. Я бы только посмеялась на такие угрозы-мугрозы. Но этот козел-мозел написал, что снова меня гарема лишит. Что все мои мужья опять женщинами станут!

От одной только мысли об этом Гуль-Буль-Тамар впала в такую ярость, которая была сравнима разве что с извержением вулкана. Ее большие миндалевидные глаза, обычно влажные и блестящие, словно глаза лани, сверкнули молниями. Уста, напоминающие распустившуюся розу, словно усохли. На красивой горбинке носа выступили бисеринки пота, а высокий лоб потемнел и прорезался вертикальной морщинкой. Гуль-Буль-Тамар топнула обутой в крошечную туфельку ножкой, маленький кулачок врезался десятью перстнями – по два на каждом пальце – в мясистую щеку Глава ря таксистов, но затем она лучезарно улыбнулась, вспомнив о знаменитом на все Иномирье восточном гостеприимстве.

– Проходи, о Бруня, к нашему дастархану! – произнесла хозяйка Тягучим, мелодичным голосом. – Мой дом – твой дом!

Брунгильде было не до угощений. Она, не говоря ни слова, промаршировала к усыпанному подушками помосту в глубине зала. Одной рукой воительница вырвала из рук темпераментной Гуль-Буль-Тамар бороду несчастного таксиста, а другой толкнула стоящего рядом чтеца. Тот упал, сбитый с ног железной перчаткой Брунгильды, но безмолвное пожелание гостьи истолковал правильно – тут же, не поднимаясь, начал читать.

– Я, великий и могучий колдун, обращаюсь к вам, недостойным целовать прах под моими ногами, – проблеял чтец, сжимаясь в ожидании удара. Он не ошибся – Гуль-Буль-Тамар тут же пнула его. Острый, загнутый вверх носок туфельки кровожадно вонзился куда-то под ребра.

– Как смеют твои поганые уста, созданные для облизывания ослиных хвостов, произносить такое в моем присутствии?! – завопила принцесса и повторила удар.

– Томка, – одернула ее Брунгильда Непобедимая, – не разбрасывайся! Пусть дочитает, потом побьешь за все сразу!

– Твоя мудрость достойна украсить любое книгохранилище, о Непобедимая соседка Бруня, – пропела Гуль-Буль-Тамар. Она кивнула несчастному, уже получившему одну выволочку при первом прочтении послания, и тот продолжил:

– Повелеваю… – прохрипел он, пытаясь вдохнуть.

– Этот помет шакала; оскверненный сожительством с обезьяной, смеет повелевать! – возмутилась Гуль-Буль-Тамар, вскакивая с подушек.

Несчастный мулла сжался, но принцесса вспомнила совет гостьи и снова уселась на подушки.

– Повелеваю собрать все драгоценности, все золото, все богатство, что имеется во Фрезии, и под охраной солдат Брунгильды Непобедимой отправить в мою казну, – блеял чтец. – Признать меня законным и единоличным правителем Фрезии и всего Иномирья, а себя – моими рабами.

– И этот чирей на седалище старого ишака называет себя законным?! – снова завопила темпераментная восточная красавица, вскакивая с подушек. – Да он так же достоин называться законным, как незаконный сын ифрита, прижитый от связи с пустынной черепахой!