Опустив голову, он ковылял за священниками, скорбящими, мертвыми по благоговейно затихшим улицам. Дорога до кладбища заняла у Феликса больше часа и отняла у него все силы. К тому времени, когда Гринфилд увидел три братские могилы под высокими вязами, вокруг которых стояли мальчики-хористы с курильницами, ему пришлось тяжело опереться на Мэг.

При виде маленьких детских гробиков его веки обожгли слезы.

Феликс слушал тихий плач и негромкие слова заупокойной службы, но это его не трогало. Он все еще слышал и думал, что всегда будет слышать то, как тонущие люди взывали к господу. Но господь не слушал и позволил им умереть ужасной смертью.

Затем он поднял голову и вдруг увидел женщину и мальчика с парохода. Слезы хлынули вновь, потекли по щекам как дождь, и он стал протискиваться сквозь толпу. Феликс добрался до нее, когда в воздух вознеслись первые аккорды «Пребудь со мной», и опустился на колени перед креслом на колесиках.

– Я боялась, что вы умерли. – Она протянула руку и коснулась его лица. Вторая рука лежала в лубке. – Я не знала вашего имени и не могла навести о вас справки.

– Вы живы… – Он увидел порез на ее лице, покрытом лихорадочным румянцем. – И мальчик тоже.

Малыш спал на руках другой женщины. Как ангел, снова подумал Феликс. Мирно и безмятежно.

Кулак страха, сжимавший его сердце, разжался. По крайней мере, одна молитва была услышана.

– Он так и не отпустил меня. – Женщина беззвучно заплакала. – Во время падения я сломала руку. Если бы вы не отдали мне свой спасательный жилет, мы утонули бы. Мой муж… – Женщина посмотрела на могилы, и ее голос дрогнул. – Его так и не нашли.

– Мне очень жаль.

– Он бы тоже сказал вам спасибо. – Она снова подняла руку и коснулась ноги мальчика. – Он очень любил сына. – Женщина глубоко вдохнула. – От его имени благодарю вас за то, что спасли меня и нашего сына. Пожалуйста, скажите, как вас зовут.

– Феликс Гринфилд, мэм.

– Мистер Гринфилд. – Она наклонилась и поцеловала Феликса в щеку. – Я никогда не забуду вас. И мой сын тоже.

Когда ее кресло увозили, женщина широко расправила плечи и держалась со спокойным достоинством, заставившим Феликса устыдиться своей слабости.

– Вы герой, – сказала ему Мэг.

Он покачал головой и стал пробиваться сквозь толпу, пытаясь оказаться как можно дальше от могил.

– Нет. Это все она. Я – ничто.

– Как вы можете так говорить? Я слышала ее слова. Вы спасли жизнь ей и маленькому мальчику. – Мэг устремилась за ним и заботливо поддержала.

Феликс хотел стряхнуть ее руку, но у него не хватило сил. Поэтому он просто опустился на высокую кладбищенскую траву и закрыл лицо руками.

– Ну, тише, тише… – Жалость заставила Мэг сесть рядом и обнять его. – Успокойтесь, Феликс.

Он не мог думать ни о чем, кроме силы, читавшейся на лице молодой вдовы, и невинности ее сына.

– Она была ранена и попросила меня взять мальчика. Спасти его.

– Вы спасли их обоих.

– Не знаю, почему я это сделал. Я думал только о себе. Я вор. Помните вещи, которые лежали у меня в кармане? Я украл их. Украл тогда, когда в пароход попала торпеда. Когда это случилось, я думал только о том, чтобы выбраться из этой истории живым.

Мэг отодвинулась и сложила руки.

– Вы отдали ей свой спасательный жилет?

– Жилет был не мой. Я нашел его. Не знаю, почему я его отдал. Она была зажата между шезлонгами и цеплялась за мальчика. Цеплялась за остатки рассудка в самом центре ада.

– Вы могли отвернуться от нее и спастись.

– Я хотел. – Он вытер глаза.

– Но вы этого не сделали.

– Я никогда не пойму, почему. – Гринфилд знал только одно: спасение женщины и мальчика что-то круто изменило в нем самом. – Дело в том, что я второразрядный вор, оказавшийся на этом пароходе, потому что убегал от копов. Я обокрал человека за несколько минут до его смерти. Погибла тысяча людей. Я видел, как умирали многие. А я жив. Что это за мир, который позволяет спастись вору, а губит ни в чем не повинных детей?

– Кто знает? Но сегодня какой-то ребенок выжил, потому что вы были рядом. Едва ли вы оказались бы там, где оказались, если бы не воровали.

Феликс насмешливо фыркнул:

– Что делать таким людям, как я, на палубе первого класса? Только воровать.

– Послушайте меня. – Мэг вынула из кармана платок и вытерла ему слезы, как маленькому. – Воровать нехорошо. Это грех, и спорить тут не о чем. Но если бы вы думали о себе, эта женщина и ее сын погибли бы. Если грех позволяет спасти чьи-то невинные души, я считаю, это не такой уж большой грех. Кстати сказать, не так уж много вы и украли. Пару сережек, серебряную фигурку и несколько долларов.

Почему-то это заставило его улыбнуться:

– Честно говоря, я только приступал к делу.

Ее улыбка была снисходительной и уверенной.

– Да уж. Могу поклясться, что вы только приступаете к делу.

Хельсинки, 2002 год

Она оказалась совсем не такой, как он ожидал. Он изучил портрет на обратной стороне обложки книги и на программе лекции, – кончится она когда-нибудь или нет? – но во плоти эта женщина была совсем другой.

Во-первых, она была небольшого роста. Строгий серый костюм делал ее почти худенькой. Правда, на его вкус, юбка могла бы быть на дюйм короче. Судя по тому, что он видел, ноги у нее были неплохие.

Вблизи она казалась совсем не такой пугающе уверенной в себе, как на суперобложке, хотя маленькие очки в проволочной оправе придавали ей вид заправской интеллектуалки. Голос у нее тоже был приятный. Может быть, даже слишком, потому что от него чертовски клонило в сон. Но в этом была виновата главным образом тема лекции. Он интересовался греческими мифами – точнее, одним-единственным греческим мифом. Но выдержать часовую лекцию, посвященную им всем, было выше его сил.

Он выпрямился на стуле и постарался сосредоточиться. Плевать ему было на Артемиду, превратившую какого-то беднягу в оленя, потому что тот увидел ее обнаженной. Это лишний раз доказывало, что женщины – и богини, и простые смертные – создания странные.

По его мнению, доктор Тайя Марш была чертовски странной. Она родилась в богатой семье. Денег там была уйма, а она, вместо того чтобы наслаждаться своим богатством, посвящала свое время изучению давно почивших греческих богов. Писала о них, читала о них лекции.

За ее плечами было несколько поколений аристократов. С кровью, голубой, как озера ирландского графства Керри. Но она приехала в Финляндию и колесила по ней с лекциями, уже проделав то же самое в Швеции и Норвегии. Рекламировала свою книгу в Европе и Скандинавии.