Юный Тарик разделался в рыцарском бою со вторым французом, третий испустил дух под ударами палок и ножей конюхов и возниц, которые набросились на него, как только он упал с лошади.

— К сожалению, теперь чрезвычайно важных писем графа Тулузы кому-то придется дожидаться некоторое время, — заметил Авраам и вытер свой меч. — Господам стоило отъехать назад. Ранен ли кто-то с нашей стороны?

Никто не отозвался. Превосходство торговцев оказалось подавляющим — и совершенно неожиданным для рыцарей.

— Тогда можно отправляться дальше, — сказал Барух ибн Саул, когда конюхи сбросили тела других рыцарей в ущелье, разумеется, сняв с них предварительно все вооружение. Авраам пробежал глазами единственное письмо, которое нашли у погибших.

— Своего рода любовное послание, — сообщил он нетерпеливо дожидающимся торговцам. — Совершенно не срочное. Как мы и предполагали, эти мужчины просто искали повода повздорить.

Барух ибн Саул кивнул.

— Благодарю тебя, Авраам ибн Яков, за неоценимую помощь. Я надеялся, что дело ограничится услугами переводчика. Но и твое владение мечом также очень впечатляет. — Торговец достал из-под козлов бурдюк с вином и подозвал Авраама к себе. — Нам следует поблагодарить Вечного за победу и выпить за это по глотку вина, ты ведь не против? Пойдем, поручи свою повозку одному из моих конюхов и составь мне компанию.

Авраам кивнул, несмотря на то что ему хотелось отказаться от угощения, ведь ему наверняка придется вести неприятный разговор с торговцем. Барух ибн Саул был другом отца Авраама, и речь, несомненно, пойдет о представительстве его торговой конторы в Аль-Андалусе. А этому Авраам, как он сам мог себе признаться, не придавал должного значения.

— Ты везешь шелка на рынок Гранады? — осведомился Барух сразу же, как только Авраам сел возле него и повозки отправились дальше. — Выгодно ли это? Разве нет торговцев, которые этим занимаются?

Авраам пожал плечами.

— В Гранаду я направляюсь по другому делу, — уклончиво ответил он. — И я подумал… раз уж выпала такая возможность…

— Хорошо придумано, — похвалил Барух. — Даже если некоторые будут не слишком рады новому конкуренту.

Авраам вздохнул. Похоже, кто-то из торговцев уже успел нажаловаться.

— Итак… доволен ли твой отец тем, как идет торговля? — продолжал Барух свой допрос.

Он говорил по-арабски, Авраам уже привык к общепринятому здесь фамильярному обращению. Сам Авраам изучал арабский язык еще в юности, однако владел им не так хорошо, как его жена, которая с усердием штудировала работы арабских астрологов. Теперь он задумался, не уйти ли ему от темы, прикинувшись, что не понимает, чего от него хотят.

— Ну… у нас есть свой доход, — наконец признался он.

Это было правдой, Авраам и Мириам не испытывали недостатка в деньгах. Они жили в красивом доме в еврейском квартале небольшого городка возле Альмерии, причем выбор пал на крошечный Мохакар не потому, что он являлся центром торговли, а потому, что только здесь они смогли отыскать дом с башней. Для наблюдений за звездами башня была необходима Мириам, к тому же Авраам обещал ей такой дом, когда они поженились. Мириам проводила на верхушке башни, обдуваемой всеми ветрами, счастливые ночи со своей астролябией — и в объятьях Авраама, который страстно любил ее под звездным небом.

Однако странствующие торговцы редко оказывались в городке, который хоть и находился на побережье, но не имел собственного порта. Да и ближайшие мастерские были только в Альмерии, на расстоянии более чем тридцати миль. Идеальное месторасположение для своей дочерней фирмы в Гранадском эмирате Яков из Кронаха наверняка представлял по-другому.

— И кто же стал вашим новым деловым партнером в Гранаде? — не унимался Барух. — Возможно, я чересчур любопытен, но, насколько мне известно, торговые связи между Франконией и Гранадой налаживает один кастильский купец.

Авраам задумался, стоит ли ему солгать, но, если он выдумает какие-то торговые связи, Барух наверняка сообщит обо всем его отцу. Он сделал большой глоток вина — и начал жаждать встречи с эмиром. Она не могла быть намного хуже этого допроса.

— О, мы встречаемся не с каким-то купцом, нас ждет аудиенция у эмира.

Голос Мириам прозвучал нежно и мягко, как мед. Она ехала на муле возле повозки Баруха, и Авраам увидел по ее глазам, что она улыбается. Одного теплого взгляда глаз орехового цвета было достаточно, чтобы он почувствовал себя лучше. Да и Барух ибн Саул приветливо смотрел на женщину. Он уже не один раз видел Мириам без покрывала. Несмотря на то что жены евреев на людях старались придерживаться обычаев арабов, во время встреч с единоверцами или в дни шаббата в синагоге они открывали свои лица, при этом волосы оставались прикрытыми. Красота молодой супруги Авраама ибн Якова была известна всем.

— И речь идет не о шелках, — мягко заметила Мириам. — Нет, я… мы думаем, что речь идет обо мне!

Барух ибн Саул испуганно посмотрел на нее и затем на Авраама, словно от того можно было ожидать чего угодно.

— Авраам ибн Яков! Ты хочешь продать свою жену?

Авраам и Мириам все еще смеялись над растерянным выражением лица Баруха, когда к вечеру добрались до Гранады, сняли комнаты на постоялом дворе и наконец порознь посетили купальни. Аврааму пришлось заплатить небольшое состояние за отдельные комнаты в трактире, но Мириам настояла на том, чтобы в тишине подготовиться к приему у эмира.

— Возможно, он распорядится казнить только тебя, — дразнила она мужа, — а меня заберет в свой гарем.

— Это не смешно, — пробормотал Авраам.

Чем меньше времени оставалось до аудиенции, тем все более сильные опасения его охватывали. Он не знал, действительно ли считались преступлением те небольшие прегрешения, которые сопутствовали его торговле, но постепенно начал сомневаться, стоит ли ему торговать мусульманскими реликвиями. Наверняка эмира не заботило то, что он обводил христиан вокруг пальца, но волосы из гривы священного коня Барака, которые на самом деле были выдернуты из гривы мулицы Мириам Сирены…

— Пойдем, Авраам, он ничего с нами не сделает, — попыталась успокоить его Мириам. Она выглядела невероятно прелестно, сменив простое дорожное платье на широкие, расшитые золотом шелковые штаны и соответствующее длинное платье светло-зеленого цвета. Она вплела жемчужные нити в темно-русые волосы, однако, разумеется, это великолепие будет едва заметным под тонким, как паутина, покрывалом, которое позволяло лишь угадывать правильные черты ее лица и слегка загорелую кожу. Эмир сможет восхищаться только ее глазами, в связи с чем Мириам тщательно подкрасила их — штрихи кайалом делали ее глаза более раскосыми и подчеркивали их теплое сияние. — Если бы он хотел взять тебя под стражу из-за обмана, а меня по другой причине, он мог бы просто отправить городских стражей. Тогда нас привезли бы в Гранаду в цепях. Вот увидишь, все не так плохо. А что ты будешь делать, если он и правда захочет меня купить?