Звенигородько не успел ответить — загремела музыка, Лиза снова закружилась в танце. Музыка с каждым новым тактом становилась все громче. Постепенно девушка перестала волноваться и на шестом танце совершенно освоилась, мило улыбнувшись в ответ своему кавалеру.

Пары сменились, сменился темп и ритм танцев. Лиза все больше увлекалась, и ей теперь казалось, что музыка будет литься бесконечно, что тело ее — лишь крохотная частица, уносимая в водоворот прекрасных звуков.

Дмитрий Петрович Панин не был в столице более полутора лет. Возвращение в родной город наполняло сердце воодушевлением. Парадная помпезность особняков Невского проспекта не раздражала, напротив, роскошные здания радовали глаз: где в России, помимо Петербурга, можно увидеть такое количество образцовых произведений искусства? Еще совсем недавно он чувствовал себя провинциалом и был готов покориться судьбе, но недавние события изменили всю его жизнь. Несмотря ни на что, он был рад! И даже отставка не повлияла на его приподнятое настроение.

Он остановился недалеко от Казанского собора, спрыгнул на мостовую, предоставляя Быстрому возможность немного отдохнуть. Торопиться некуда — хотелось вобрать в себя весь Петербург, ведь с этим городом связано столько во споминаний!

Митя некоторое время любовался храмом. Собор хоть и был недавно построен, но быстро завоевал любовь прихожан. Вот и Дмитрий Петрович в прежние времена любил здесь бывать, молясь за упокой дорогого батюшки.

Митя надеялся, что возвращение в столицу оправдает его ожидания. Он уже составил план, что надобно сделать в первую очередь, и теперь представлял, как это может быть сделано. Не последнюю роль он отводил прекрасным дамам. Необходимо было заполучить расположение тех, чьи рекомендации могли повлиять на его карьеру в высшем свете.

Неподалеку бойко щебетали румяные красавицы, и Митя им смело улыбнулся, чем вызвал сдержанный смех и лукавые взгляды. «Я все еще нравлюсь женщинам!» — весело подумал он.

Митя не преувеличивал: высокий рост и правильное телосложение сразу делали его заметным среди окружающих. Строгий костюм для верховой езды только подчеркивал его достоинства. Светлые волосы средней длины, слегка прищуренные серые глаза, узкие, но достаточно выразительные губы, благородные манеры… Он вполне мог бы позировать самому Карлу Брюллову.

Свернув с Невского, Дмитрий Петрович остановился у дома с мезонином.

Не успел он подняться по ступеням, как его уже встречали многочисленные слуги. Одетый в богатую ливрею дворецкий вышел вперед:

— Дмитрий Петрович, давненько вы не были у нас! Здравия желаем.

— Что хозяин — Павел Николаевич, дома ли? — Дмитрий передал старому слуге верхнюю одежду.

— Дома, они с утра никуда не выходили. Софья Петровна скоро родить должны-с, вот они и чаевничают в гостиной.

— Софья? И давно она в тягости?

— Да уж девятый месяц пошел, со дня на день ждем-с!

Дмитрий не стал дольше выслушивать подробности, которые дворецкий охотно бы ему сообщил, а быстро взбежал по широкой лестнице, ведущей на второй этаж. Распахнув двери гостиной, он сразу увидел пополневшую, но на удивление хорошенькую темноволосую Софью, рядом с которой восседал старый приятель Павел Николаевич Шиманов.

Оба разом обернулись. Павел вскочил с дивана и заключил друга в объятия.

— Дмитрий Петрович! Митя! Дружище, ты совсем не изменился. Разве что теперь без мундира, который тебе был к лицу, — Шиманов немного подался назад, оглядывая Дмитрия с головы до ног, но потом вновь крепко прижал к груди. — До меня дошли слухи, что ты теперь в отставке. И какова же причина, позволь узнать?

— Причина одна — пошатнувшееся здоровье. Как говаривал наш полковой лекарь: «Печенка уже не та!»

— Твоя печенка?! Эх, Митя! Не разучился ты, друг, лукавить! Ну да ладно, настоящую причину ты мне все равно не скажешь, так что поверим на слово. Как поживает твоя любезная женушка? Почему ты не взял ее с собой в столицу?

Павлу Николаевичу на секунду показалось, что в глазах близкого друга промелькнуло что-то нехорошее, чужое. Но Митя уже от души смеялся:

— Ты тоже не изменился, дружище. Почему не взял с собой супругу? Это долгий разговор, поговорим об этом после. А ты все больше становишься похожим на отца, такой же домосед, — Митя похлопал друга по спине, — не удивлюсь, если ты нигде не бываешь!

Вырвавшись из крепких рук приятеля, офицер подошел к молодой женщине, смотревшей на него снизу вверх чуть лукаво из-под густых ресниц.

— Павел, надеюсь, ты позволишь поцеловать Софье Петровне ручку?

И не дожидаясь согласия мужа, Митя опустился на одно колено перед темноволосой красавицей, бережно заключая ее белоснежную ручку в свои руки и нежно целуя ее.

— Софья, простите, я прежде должен был поздороваться с вами. Вы, моя милая, право, совершенно не изменились. Она еще более похорошела, деликатное положение пошло ей на пользу, — проговорил Митя, уже обращаясь к приятелю и приглушая голос. — Как вы себя чувствуете, дорогая?

— Ах, милый Митя, вот уже несколько месяцев я скрываюсь от глаз посторонних, в свете не бываю, все больше скучаю, — в глазах молодой женщины читалось искреннее отвращение к собственному положению. — Очень неудобно. Чувствую себя старой и немощной.

— Полно, Софьюшка! До настоящего времени я представлял вас совсем юной — такой, как на венчании. Насколько женщину меняет замужество! Эти два года вам явно пошли на пользу. А Павел, каков молодец!

Шиманов все это время молча выслушивал комплименты в адрес собственной жены с нескрываемым удовольствием. Он подошел к супруге сзади и ласково обнял ее за плечи.

— Моя Софи действительно достойна всяческих похвал. Последние несколько месяцев ей приходится совсем нелегко, но она мужественно вынашивает нашего сына.

— Сына? — переспросил Дмитрий.

— Конечно, мы ждем сына, — проворковала улыбчивая женщина, — доктор все время говорит, что будет сын.

— Видишь ли, Митя, у врачей есть свои приметы: форма живота, вид женщины, цвет кожи, по которым они безошибочно определяют, кто должен родиться, — проговорил Павел Николаевич, переходя на шепот и увлекая приятеля подальше от жены.

— Подумать только! И что же, определяется мальчик?

— Да, мальчик.

Митя развернулся вполоборота и начал исподтишка разглядывать Софью. Она действительно похорошела, несмотря на большой, выступающий на фоне объемного платья живот. Ему вспомнилась нежная, синеглазая девочка с изящной талией и плавными движениями. Когда-то в юности он был влюблен в нее…

Это были замечательные годы. Загородные имения обеих семей находились поблизости, и Митя с Павлом все лето проводили в бешеных скачках по полям, в выездах на охоту. Потом оба влюбились в Софью, которая позже предпочла Павла. Годы влюбленности и первых любовных переживаний!