Но Сент-Джон Филби до конца дней своих придерживался взглядов крайне правых. Есть и ссылки на то, что он, как потенциально представляющий опасность для своей страны, во время Второй мировой войны был интернирован. Некоторые исследователи даже клеймят его фашистом. Но именно борьба — причем насмерть — с фашизмом выковала того Кима Филби, которого мы знаем.

Да, сын самостоятельно выбрал совсем иную дорогу. Мне не хочется долго политиканствовать, описывая разразившийся в 1930-е мировой кризис, захлестнувший и старую добрую Англию. Перейду к сути, заключавшейся в том, что люди здравомыслящие попытались отыскать ответ на вечный вопрос «почему?». Единственной альтернативой мировому краху оставалась советская Россия, выбравшая свой, многим тогда казавшийся более удачным, социалистический путь. Марксизм, стремительная индустриализация некогда аграрной страны, выживание в одиночку и захватывающие воображение разговоры о построении нового общества вызывали симпатию к СССР и у части подрастающего английского истеблишмента. Идеи коммунизма, сформулированные еще англичанином Томасом Мором, а потом Карлом Марксом и Владимиром Лениным, виделись избавлением от в очередной раз попавшего в экономический тупик капитализма.

В мучительном поиске была и элита британского общества, к которой принадлежал Ким Филби. Он, выпускник школы в Вестминстере, в 1929 году поступил в Тринити-колледж в Кембридже. Студенту, изучающему историю, выход из политического и экономического тупика виделся в следовании идеям марксизма, и он сделался завсегдатаем собраний молодых социалистов. Ким естественным образом умел завоевывать доверие, так что уже после первого курса был избран казначеем Социалистического общества.

Его взгляды все левели и левели. Он подружился с Гаем Бёрджессом, не скрывавшим коммунистических убеждений, заглядывал в левый кружок «апостолов». Переключается с занятий историей на изучение экономики. Не там ли можно быстрее и удачливее применить теорию Маркса?

В то же время Ким не любил митингов, долгих речей, чересчур затягивающихся дискуссий. Все словесное, неконкретное было не по нему — патетическим лозунгам он предпочитал реальные дела. Эта тяга к конкретному впоследствии проявилась и в работе на разведку — как британскую, так и советскую.

Закругляя рассказ о причинах жизненного выбора Кима, обращу внимание и на его преподавателя — профессора экономики Мориса Добба, члена компартии Великобритании. Тот наставлял аккуратного слушателя своих лекций в соответствующем духе. Итак, увлечение левыми идеями; мировой экономический кризис; Великая депрессия и подъем фашизма — вот что повлияло, как писал потом Филби, на его решение «работать в какой-нибудь форме на коммунистическое движение». К счастью, в компартию он не вступил, иначе в будущем Киму пришлось бы еще труднее.

Он собирался испытать себя на практике, в опасном деле. И приготовился к отъезду в Австрию, где уже вовсю развернулась борьба с фашизмом. Спокойная некогда страна находилась на грани фашистского переворота. Профессор Морис Добб дал ему рекомендательные письма к своим единомышленникам.

Шел 1933 год. В Вене — скопище беженцев из Германии, стремящихся перебраться подальше от нее и от Австрии. Бегут либералы, деятели искусства, евреи, которых ждут неминуемые концентрационные лагеря, все те, кого могут заподозрить в нынешних или прошлых левых взглядах, да и просто все, кто может и у кого есть силы бежать. В этом им помогает МОПР — Международная организация помощи революционерам. Молодой англичанин без устали колесит по Европе, ибо британский паспорт во многих странах чуть ли не сродни дипломатическому, избавляет от особых подозрений. Курьер МОПР Филби привозит и отвозит паспорта, деньги, письма, им же и написанные листовки и обращения — в Будапешт, в Париж, в Прагу… Он может в любой момент засыпаться, привлечь внимание пачками конвертов с документами. Даже несложным паролем для встреч, словно из букваря, — веточкой мимозы. Но судьба хранила Филби — он ни разу не был задержан.

Вообще, как рассказывают люди его профессии, разведчики делятся на фартовых и нефартовых. Пользуясь современным языком, Ким с юности был фартовым. Тоже качество, штришок, без которого не обойтись в профессии. Один из героев моих книг, настоящий Герой говорил мне: тот, кто ходит, встречается, бегает с кирпичом[4] по городу, даже практически имеет больше шансов наткнуться на нечто интересное. У того, кто лежит на диване и лениво над ним посмеивается, шансы только теоретические. Ким встречался и бегал.

Этот длинный забег привел его и в любовную нишу. По совету друзей он поселился на квартире членов компартии. Их дочь Алиса в свои 18 лет уже успела и побывать замужем, и развестись, оставив себе фамилию мужа — Фридман. Алиса, которую все звали Литци, ярая коммунистка, уже отсидевшая в тюрьме, сначала помогала Филби в политической работе, а затем стала и постоянной спутницей жизни. Их брак был оформлен официально.

Правда, есть версия, будто к моменту заключения супружеского союза любовные отношения уже уступали место чисто дружеским, сугубо деловым. Ясно, что ждало Австрию — рейх никогда бы не оставил эту страну в покое. Литци Фридман, коммунистке и наполовину еврейке, оставаться в Вене было крайне опасно. В апреле 1934-го Филби принимает благородное решение: они становятся мужем и женой, а вскоре уезжают в Англию. Фридман спасена.

Но заметим, что Ким Филби не любил работать с женщинами. Предпочитал общаться с ними в других целях и в иной обстановке.

Литци жила в Англии и примкнула к компартии — теперь британской. Но семейный разрыв назревал. Ким и Литци, к разочарованию Доры Филби, мирно расходятся в 1939-м, в суматохе так и не оформив развод. Тут сыграли роль и другие обстоятельства: Филби, строивший из себя если не сторонника фашистов (тоже опасно!), то консерватора правого толка, рисковал, живя в браке с коммунисткой. Но добрые отношения сохраняются. Когда Филби находит жену уже после войны, Литци сразу же соглашается на расторжение брака.

Есть основания предполагать, что Ким и Литци долгое время, даже когда Ким обосновался в Москве, обменивались письмами, поддерживая друг друга. Она скончалась в глубокой старости, пережив Кима. Возможно, о Литци Фридман нам предстоит узнать еще немало интересного, но только позже, гораздо позже.

А пока Ким в поисках работы. По совету советских кураторов он, словно бы искупая ошибки молодости, явно отходит не то что от коммунистов — от всех левых. Даже литература левого толка исчезает из его квартиры. Литци из каких-то своих источников, может, тех же, что и у Филби, узнает, чем занимается ее супруг. Из солидарности с ним она теперь не так афиширует свои коммунистические взгляды. Быть может, их пути сойдутся в одной общей точке? Нет, хотя они и двигались в одном восточном направлении, но разными, параллельными дорогами.