– Да, конечно. – Мелани взяла его руки в свои. Казалось, она была счастлива просто прикоснуться к Джеку. – Входи, но предупреждаю: этот дом тебе не понравится. Я знаю, ты терпеть не можешь такие хоромы.

– А по-моему, здесь не так уж плохо, – пробормотал Джек севшим голосом.

Его губы чуть заметно сжались. Мелани знала, что Джек во всем предпочитает простоту, а этот дом – типичное проявление аристократических вкусов семейства Эплтон. Она покачала головой.

– Ты еще не все видел, комнаты заставлены антикварной мебелью, на полках стоят старинные безделушки, прямо как в музее. Но ведь нам незачем больше здесь задерживаться.

Джек покорно пошел за Мелани по длинному коридору.

– И куда же мы отправимся?

Мелани хотелось небрежно пожать плечами и так же небрежно ответить, но она не смогла. Невозможно держаться непринужденно, когда изнутри тебя гложет беспокойство.

– Мел?

Мелани сжала руки в кулаки.

– Я должна его найти. – Она вздохнула. – Ах, Джек, я больше так не могу, я должна его вернуть.

Джек нахмурился.

– Кого найти, Мел? О ком ты говоришь?

– Да о ребенке же! – Мелани еле сдерживала слезы.

– О каком ребенке?

– Как это о каком? О нашем!

Джек нежно погладил ее по щеке.

– Милая, у нас нет ребенка, ты его не доносила.

– Неправда, я его родила!

– Нет, к сожалению, у нас нет детей.

– Как ты можешь говорить такое?! Ты что, забыл?! Да что с тобой? У нас есть ребенок, и мы должны его спасти!

Похоже, дело обстоит еще хуже, чем предупреждал врач, подумал Джек. Он был потрясен до глубины души и не узнавал свою Мелани.

Мелани вдруг жалобно всхлипнула.

– Джек, давай присядем, лучше где-нибудь в темном месте.

Он заботливо обнял ее за плечи.

– У тебя болит голова?

Он потрогал ее лоб, жара не было, но от прикосновения его пальцев Мелани поморщилась.

– Если хочешь, я могу позвать медсестру.

– Не нужно, со мной все в порядке, я просто хочу присесть.

Но Мелани морщилась даже от звука собственного голоса, Джек не мог спокойно смотреть на страдания любимой, он их ощущал как свои собственные. Он поднял Мелани на руки и понес вверх по лестнице.

– У медсестры, наверное, найдется какое-то лекарство для тебя.

Войдя в спальню, Джек положил Мелани на кровать поверх шелкового покрывала.

– Не нужно мне никаких лекарств! От таблеток меня клонит в сон, а мне сейчас нельзя спать, я должна подумать.

– Как ты можешь думать, если у тебя болит голова?

– Но я должна придумать способ, как нам его найти.

Опять этот бред про ребенка! Джеку казалось, что он вошел в полосу густого тумана, но, чтобы помочь Мелани, он должен найти путь и в тумане. Он подошел к окну и задернул занавески. В комнате воцарился полумрак.

– Так лучше?

– Да, спасибо, гораздо лучше.

Мелани попыталась улыбнуться, но Джек видел, что какая-то мысль не дает ей покою. Он вернулся к ней и присел на край кровати. Мелани тут же положила голову ему на колени и прошептала:

– Останься.

Джек почувствовал, что она обмякла, не то от усталости, не то от облегчения.

– Конечно.

– Ты не сердишься?

Джек улыбнулся, думая о том, что она, по-видимому, устала даже больше, чем ей кажется.

– За что мне на тебя сердиться, ты же не сделала ничего плохого.

– Но ребенок…

Мелани не договорила, покачала головой и посмотрела на него. В ее взгляде была смесь любви, страха и трогательной незащищенности, но появилось и нечто новое: доверие. Словно и не было последних пяти лет, и Мелани снова стала семнадцатилетней девушкой, мечтающей о любви. Именно такой она была, когда Джек впервые ее увидел. Он отвел от ее лица прядь черных как смоль волос.

– Мел, я никогда не упрекну тебя в том, что ты потеряла ребенка, обещаю.

По ее щекам потекли слезы. Она прижалась к нему теснее, согреваясь его теплом, и прошептала:

– Даже не верится, что ты здесь. – Она взяла его руку в свои и с благоговением поднесла к своей щеке. – Мне кажется, что это сон.

Джек сидел с Мелани до тех пор, пока она не заснула. Потом он осторожно, чтобы не разбудить ее, встал и хотел уйти, но уже у самой двери вдруг понял, что не в силах заставить себя это сделать. Повернувшись к двери спиной, он стал смотреть на Мелани. Она мирно спала на боку, свернувшись клубочком. Тонкий, прямой, чуть вздернутый нос, полные губы, упрямый подбородок, высокие скулы, густые брови – Мелани была так же прекрасна, как раньше, но не ее красота заставила его сердце забиться чаще. Джек был счастлив просто оказаться рядом с ней после долгих месяцев разлуки, после того, как почти смирился с мыслью, что ему придется жить – нет, не жить, прозябать до конца дней без нее. Его переполняли одновременно и счастье, и горькое недоумение. Джек снова спрашивал себя: почему все получилось именно так, как получилось? Где, в чем они допустили ошибку?

Его вдруг разобрала злость на болезнь Мелани, на ее беспомощность, на то, что она ничего не помнит, тогда как он помнит все в мучительных подробностях. Он очень хотел, чтобы их брак был счастливым и прочным, на всю жизнь, он сделал все ради спасения их отношений, но этого оказалось мало, и они расстались. Самое неприятное, что Джеку по-прежнему страшно не хватало Мелани, ему хотелось обнимать ее, носить на руках, чувствуя каждый изгиб ее податливого тела. И ему было обидно, что именно Мелани положила конец их отношениям, сказала, что с нее довольно и она хочет идти по жизни дальше уже без него.

Что еще есть в ее жизни?

А что есть в его жизни, кроме нее?

Джек покачал головой и наконец вышел из спальни и тихо закрыл за собой дверь. В холле второго этажа в кресле сидела с книгой медсестра. Когда Джек проходил мимо, она подняла голову.

– Все в порядке?

– Да, она уснула.

Пока Джек спускался по лестнице, у него щипало глаза, словно в них что-то попало. Ему хватило силы воли подавить ненужные эмоции, для которых было не время и уж точно не место. Он зашел в кабинет и просмотрел почту, пришедшую на имя Мелани. То, что могло подождать, он сложил в стопку, по неотложным счетам выписал чеки. Мелани всегда старалась платить по счетам вовремя. Она ежеминутно стремилась доказать всем, что она не избалованная девчонка из богатой семьи, а настоящая деловая женщина.

В дверь постучали.

– Войдите.

В кабинет с подносом в руках вошла Агата, пожилая экономка.