Ладно, пусть Гилкрист профан вместе со всей своей кафедрой, но Киврин-то умница. Она занималась средневековым английским, церковной латынью и англосаксонским. Выучила службы, научилась доить корову и вышивать. Она сама придумала себе легенду и правдоподобное объяснение тому, как оказалась в одиночку на Оксфордско-Батской дороге, у нее имеется переводчик и повышенный иммунитет, и удален аппендикс.

— Она справится на отлично, — подытожил Дануорти вслух. — И тем самым убедит всех, что в методах Гилкриста нет ничего опасного и рискованного.

Гилкрист подошел к пульту и передал Бадри планшет. Киврин снова сомкнула ладони, на этот раз почти у самого лица, и зашевелила губами.

Мэри встала рядом с Дануорти, зажав в руке платок.

— Когда мне было девятнадцать — боже, сорок лет назад, а кажется почти вчера, — мы с сестрой отправились в путешествие по Египту. Как раз во время Пандемии. На каждом шагу карантины, израильтяне палят по американцам не глядя, а нам хоть бы что. И в голову не пришло, что мы тоже в опасности, можем заразиться или угодить под пулю. Нам хотелось посмотреть на пирамиды.

Киврин закончила молиться. Бадри встал из-за терминала и подошел к ней. Несколько минут он что-то ей втолковывал, не переставая хмурить брови. Девушка опустилась на колени, потом улеглась рядом с повозкой, откинувшись на спину и закрыв рукой лицо. Юбки запутались в ногах, и оператор поправил их, затем, вытащив индикатор, обошел Киврин кругом, вернулся за пульт и что-то проговорил в микрофон. Киврин лежала не шевелясь, кровь на светлых волосах казалась почти черной.

— Ох, какая же она молоденькая, — сказала Мэри.

Бадри что-то произнес в микрофон, недовольно скользнул взглядом по строчкам на мониторе и снова подошел к Киврин. Переступив через ее ноги, он наклонился поправить рукав, потом замерил показания, подвинул беспомощно закинутую руку и замерил еще раз.

— И как вы, посмотрели на пирамиды? — спросил Дануорти.

— Что?

— В Египте. Когда вы мотались по Ближнему Востоку, не ведая об опасности. Пирамиды удалось посмотреть?

— Нет. В Каире ввели карантин, как раз когда мы прилетели. — Мэри посмотрела на распростертую рядом с повозкой Киврин. — Но в Долину царей мы попали.

Бадри сдвинул руку Киврин еще на волосок, постоял над ней, хмурясь, и вернулся за терминал. Гилкрист и Латимер последовали за ним. Монтойя подвинулась, пропуская их к монитору. Бадри скомандовал в микрофон, и кисейные экраны начали опускаться, будто вуалью закрывая Киврин.

— Мы не жалели, что поехали, — сказала Мэри. — Вернулись домой целые и невредимые.

Занавеси опустились до конца, собравшись складками на полу, как подол платья Киврин, и замерли.

— Береги себя, — шепнул Дануорти. Мэри взяла его за руку.

Латимер с Гилкристом уткнулись в экран, ошеломленные внезапным водопадом цифр. Монтойя глянула на часы. Бадри открыл сеть. Воздух под занавесями сгустился и замерцал.

— Стой! — вырвалось у Дануорти.

Запись из «Книги Страшного суда»

(000008-000242)

Запись первая. Двадцать третье декабря 2054 года, Оксфорд. Здесь я буду вести исторические заметки о жизни в графстве Оксфордшир, Англия, с двенадцатого по двадцать восьмое декабря 1 320 года (по старому стилю).

(Пауза.)

Мистер Дануорти, я назову эти заметки «Книга Страшного суда», поскольку они станут бытописанием средневекового уклада, как и одноименная книга Вильгельма Завоевателя, хотя создавал он ее совсем не за этим, а чтобы учесть каждый фунт налогов и податей, которые ему должны были заплатить.

Кроме того, по-моему, именно такое название вы бы для нее выбрали — вы ведь так уверены, что со мной непременно случится что-то страшное. Я вижу вас за перегородкой, вы рассказываете доктору Аренс о всяких ужасах, которые творятся в XIV веке. Но вы зря беспокоитесь. Она меня уже предостерегла и насчет разницы во времени, и обо всех средневековых недугах — не скупясь на страшные подробности, хотя у меня ко всем этим болезням должен быть иммунитет. О разгуле насильников в XIV веке она меня тоже предупредила. И тоже не слушает, когда я уверяю, что ничего со мной не случится. Со мной все будет хорошо, мистер Дануорти.

Конечно, вы это и сами знаете, — раз вы слушаете эту запись, я вернулась в целости и сохранности, точно в срок, так что имею полное право немного вас подразнить. Я знаю, что вы просто за меня тревожитесь и что без вашего участия и помощи я не смогла бы вернуться в целости и сохранности.

Поэтому я посвящаю «Книгу Страшного суда» вам, мистер Дануорти. Если бы не вы, я не стояла бы тут в киртле и плаще и не наговаривала бы эту запись, дожидаясь, пока Бадри и мистер Гилкрист закончат свои бесконечные расчеты, и мысленно их поторапливая, потому что мне очень хочется наконец попасть в прошлое!

(Пауза.)

Я на месте.

— Так, — протяжно выдохнула Мэри, — я бы чего-нибудь выпила.

— А я думал, тебе надо идти забирать своего внучатого племянника, — проговорил Дануорти, не сводя глаз с того места, где только что была Киврин. Под защитными занавесями морозно искрился воздух. Прозрачная перегородка заиндевела изнутри у самого пола.

Несвятая троица из медиевистики застыла перед мониторами, на которых не было пока ничего, кроме ровной линии прибытия.

— За Колином мне только к трем, — объяснила Мэри. — Тебе немного взбодриться тоже не помешает, тем более что «Ягненок и крест» отсюда в двух шагах.

— Я дождусь, когда он установит привязку, — заявил Дануорти, глядя на оператора.

На экранах ничего нового не появлялось. Бадри хмурился. Монтойя, посмотрев на часы, что-то спросила у Гилкриста. Тот кивнул. Подхватив завалившуюся под терминал сумку, археолог помахала на прощание Латимеру и вышла через боковую дверь.

— В отличие от Монтойи, которая минуты не может прожить без своих раскопок, я останусь здесь, пока мы не удостоверимся, что Киврин благополучно переправилась, — повторил Дануорти.

—Я ведь не предлагаю уходить в Баллиол, — возразила Мэри, втискиваясь в пальто. — Привязка займет не меньше часа, а то и двух, и от того, что ты будешь тут торчать, быстрее не получится. Это как с закипающим чайником. А паб в двух шагах. Маленький и уютный, без лишней мишуры и электронных хоралов. — Мэри протянула ему пальто. — Выпьем, перекусим, а потом можешь возвращаться и пропахивать тут дорожки в полу сколько душе угодно, пока не установят привязку.

—Я подожду здесь. — Дануорти сверлил взглядом пустую сеть. — Почему Бейсингейм себе в запястье чип не имплантировал? Декан исторического факультета не имеет права брать и уезжать, не оставив даже номера для связи.

Гилкрист выпрямился, отрываясь от застывшего экрана, и похлопал Бадри по плечу. Латимер растерянно заморгал, будто не совсем понимая, где находится. Гилкрист, широко улыбаясь, пожал ему руку и с самодовольным видом направился к кнопочной панели.