Если Кеннеди секретные агенты считали безрассудным, то Линдон Б. Джонсон был грубоватым, отталкивающим и нередко пьяным. Агент Тэйлор вспоминает, как вместе с другим агентом вез Джонсона, бывшего тогда вице-президентом, из Капитолия в Белый дом на встречу с Кеннеди, назначенную на четыре часа дня. Джонсон — кодовое имя «Волонтер»[5]— никак не мог собраться вовремя и затянул отъезд до трех сорока пяти. Из-за загруженности Пенсильвания-авеню они опаздывали.

«Джонсон приказал мне заехать на обочину и ехать по тротуару, — рассказывает Тэйлор. — По тротуару шли люди, в конце дня возвращавшиеся с работы. Я ответил отказом. Джонсон рассердился: „Я велел вам ехать по тротуару“. Он взял газету и стукнул другого агента, сидевшего за рулем, по голове. „Вы оба уволены!“ — сказал он».

Когда они прибыли в Белый дом, Тэйлор сообщил Эвелин Линкольн, секретарше Кеннеди: «Меня уволили».

Линкольн с досадой покачала головой. Никто его не уволил.

После того как 22 ноября 1963 года Джонсон стал президентом, он заводил романы с несколькими из своих молодых очаровательных секретарш. Когда его жена — Леди Бёд Джонсон — была в отъезде, Секретная служба возила его домой к одной из секретарш. Он требовал, чтобы агенты уезжали, пока он проводит с ней время.

«Мы привозили его, и затем он отпускал нас», — говорит Тэйлор.

Однажды Леди Бёд Джонсон — кодовое имя «Виктория»[6]— застала его занимающимся сексом с секретаршей в Овальном кабинете. Джонсон был в ярости, что Секретная служба не предупредила его.

«Он сказал: „Вы должны были что-нибудь сделать“», — вспоминает агент Секретной службы.

После этого инцидента, случившегося всего через несколько месяцев после вступления в должность, Джонсон приказал Секретной службе установить звуковой сигнал, чтобы агенты, дежурящие в жилой части Белого дома могли предупреждать его при приближении его жены.

«Тревожная сигнализация была установлена потому, что Леди Бёд застала его с секретаршей в Овальном кабинете. — говорит бывший агент Секретной службы. — Джонсон был чертовски зол. Из жилых комнат на верхних этажах до Овального кабинета провели систему оповещения. Если мы видели, что Леди Бёд направляется к лифту или идет в сторону лестниц, мы должны были звонить в звонок».

Джонсон не ограничивался женщинами, с которыми он работал. У него была целая «конюшня» женщин, с которыми он занимался сексом, включая тех, кто оставался на ранчо, когда дома была Леди Бёд, говорит другой бывший агент.

«Он и Леди Бёд спали в своей спальне, а посреди ночи он вставал и шел в другую комнату, — рассказывает бывший агент. — Леди Бёд знала, чем он занимается. Одна из его женщин была пышногрудой блондинкой. Другая — женой его друга. Ее муж разрешил ему спать с ней. Это было удивительно».

«Некоторые мои сотрудницы были его любовницами, — говорит Билл Галли, возглавлявший вооруженные силы при Джонсоне. — Одна … появлялась [на работе], только когда хотела. Я ничего не мог ей сказать».

Джонсон «в общем-то, трахал все, что шевелится, — говорит Уильям Ф. Кафф, помощник-референт Галли в министерстве. — Он был похотливым стариком. Но штат его служащих в Белом доме работал очень дружно. В Белом доме был всего один общий враг, и это был он [Джонсон]. Так что все хорошо ладили друг с другом, потому что боялись его».

Когда Леди Бёд Джонсон спросили во время телевизионного интервью в 1987 году о слухах по поводу неверности ее мужа, она ответила: «Вы должны понять, что мой муж любил людей. Всех людей. А половину всех людей в мире составляют женщины».

Член экипажа президентского самолета говорит, что Джонсон часто закрывал дверь в свой салон и часами оставался один на один с хорошенькими секретаршами, даже когда его жена была на борту.

«Джонсон всходил по трапу на борт номер один, и, как только он скрывался из глаз толпы, он вечно вставал в дверном проеме и, ухмыляясь от уха до уха, говорил: „Вы тупые сукины дети. Да мне плевать на вас всех“, — вспоминает Роберт М. Макмиллан, стюард президентского самолета. — Затем он исчезал из виду и начинал снимать одежду. К тому времени как он оказывался в своем салоне, он был раздет до трусов и носков. Он мог запросто снять трусы независимо от того, кто еще находился в салоне».

Джонсона не заботило, были ли в помещении женщины.

«Он оставался полностью голым со своими дочерьми, женой и секретаршами, — говорит Макмиллан. — У него были крупные яички. Так что все стали называть его „бычьи яйца“. Он узнал об этом и был очень недоволен».

Джонсон любил выпить. Он держал бутылки виски в своей машине на ранчо. Однажды вечером, во время своего президентского срока, он вернулся в Белый дом пьяным и возмутился, что горит свет и впустую расходуется электроэнергия.

«Он единственный [президент], которого я видел пьяным», — говорит Фредерик Х. Валцель, бывший сотрудник подразделения военизированной охраны Секретной службы.

«Были случаи, когда он напивался, — рассказывал мне Джорж Риди, его секретарь. — Бывали времена, когда он был пьян изо дня в день. Посмотрев на него вы бы решили: „Да этот парень алкоголик“. Затем все резко прекращалось. Мы всегда могли догадаться, когда он попросит виски с содовой, и он обычно выпивал порцию в один присест — вместо того, чтобы пить понемногу, — и требовал еще».

Пьянство Джонсона только усиливало его раздражительность.

«Однажды мы подавали ростбиф, — рассказывает Макмиллан. — Он [Джонсон] вернулся в кабину. Там сидел Джек Валенти [советник Джонсона]. Ему только что подали поднос с едой. Перед ним лежал прекрасный кусок ростбифа с кровью».

Джонсон схватил поднос и закричал: «Ах ты тупой сукин сын! Ты ешь сырое мясо!»

Затем Джонсон заявился с этим подносом в кухню со словами: «Вы двое, сукины дети, посмотрите сюда. Это же сырое. Вы готовите мясо в моем самолете. Не предлагайте моим людям сырое мясо. Черт возьми, если вы еще раз подадите здесь сырое мясо, вы оба закончите во Вьетнаме».

Джонсон бросил поднос на пол и умчался в бешенстве.

Через несколько минут в кухню зашел Валенти.

«Извините за ваш ужин, господин Валенти», — сказал Макмиллан.

«Есть у нас еще бифштексы с кровью?» — спросил Валенти.

«Есть, сколько угодно», — отвечал Макмиллан.

«Прекрасно. Он не вернется. Он уже сделал все что хотел. А мне полностью прожаренное мясо не нужно».

Жеральд Ф. Пиша, еще один стюард борта номер один, говорит, что однажды, когда Джонсону не понравилось, как стюард приготовил ему коктейль, он швырнул бокал на пол. «Найдите кого-нибудь, кто знает, как делать напитки для меня», — сказал он при этом.

На своем ранчо в Техасе Джонсон вел себя еще омерзительней, чем в Белом доме. Во время одной пресс-конференции на ранчо Джонсон „вытащил свой прибор и помочился в их [репортеров] сторону“, — рассказывает Д. Патрик О’Доннел, бортмеханик самолета президента. — Можно было видеть струю. Это было так постыдно. Я не мог в это поверить. Этот человек — президент Соединенных Штатов — и он мочится на центральной лужайке на глазах множества людей».