Каким бы абсурдом не казалось более или менее социально ответственным силам последнее из выше описанного, содержательной дискуссии в обществе на эти темы нет. И не может быть таких дискуссий между двумя основными альтернативными социально-экономическими течениями — между, условно скажем, «либералами» и, столь же условно, «государственниками». Стороны не могут переспорить друг друга аргументами потому, что в основе позиций — не различная логика, в которой можно найти ошибки и противоречия, но разные исходные посылки, базирующиеся на различных ценностях. Это хорошо видно на примере критики либералами, например, таких ученых, как тот же выше мною упоминавшийся Дэвид Кортен: «Они просто продают себя как противники глобализации и на этом делают свой бизнес». То есть такие «либералы» не могут себе и представить, что мотивом действий может быть что-то иное, нежели подороже продаться. Но тогда и коррупция — то, что хорошо «продается», а значит, это не зло, но, напротив, ценность.

Государственно-политическую коррупцию необходимо рассматривать не как нечто отдельное, связанное лишь с механизмами формирования власти, контроля за ней и смены власти, но как явление системное в жизни общества. Она является следствием принуждения общества к глобальной несправедливости и прививания ему представления о нормальности этой несправедливости, примитивизации структуры экономики и содержания труда граждан, господства криминально-перераспределительных отношений над производительными, атомизации и разложения общества, утерявшего способность к солидарности и здоровую ценностную ориентацию.

Без постановки как базисного вопроса о ценностях, о справедливости, о солидарности и единстве общества, а также о его целях как целого и об идеологии движения вперед, решение вопроса только о политической реформе по рецептам «либерального» сообщества лишь расширит игровую площадку для государственно-политической коррупции, превратит нынешние бюрократически-коррупци-онные отношения вновь в отношения свободной купли-продажи «политических и информационных услуг». Вольные стрелки медийного сообщества, отдельные политики на этом заработают, но государство и общество в целом вряд ли продвинутся вперед.

Комплексные же рецепты борьбы с нынешним порочным кругом государственно-политической коррупции известны. Это и преимущественно государственное финансирование избирательных кампаний (как во Франции и Канаде), и жесткая регламентация деятельности СМИ в период избирательных кампаний (как, опять же, во Франции), и, что принципиально важно, научно-технологическое развитие (вместо нынешних разговоров о нем), и введение механизмов радикально более справедливого распределения национального дохода — как практически во всей Европе, что выводит целые слои населения из нищеты и делает их гражданский выбор более осознанным.

Но говорить об этом сейчас всерьез применительно к России сложно. При крайне недоброжелательном (и объективно не заинтересованном в таком развитии событий) внешнем окружении, внутри страны даже на горизонте пока не наблюдаются силы, в этом заинтересованные, осознающие свой интерес и способные подобного добиться.

2012 г.

В качестве эксперта принял участие в очередных дебатах «Зюганов — Путин» в передаче «Поединок» на канале Россия-1.

Ожидалась сенсация: в новостях даже сообщили, что Путин планирует прибыть. Но не случилось — прислал вместо себя директора питерского НИИ скорой помощи. А сам где? Вечером узнаем во всех подробностях. В новостях, демонстрируемых в перерывах между фильмами о том, как Россия теперь «встает с колен» и о том, как «коммунисты угробили Россию».

Что ж, хорошо Путина понимаю.

Одно дело — силами всех подконтрольных и подручных СМИ методично строить светлый образ и вбивать в головы граждан, что если не он, то никто другой не защитит народ от тех, кто разорил страну в девяностые. И дело совсем другое — отвечать в прямом эфире (была трансляция на Дальний Восток) на неприятные вопросы.

Например, на мой вопрос о том, почему столько лицемерия вокруг детского онко-гематологического центра, на который добровольцы собрали целых 400 млн руб. Притом, что в это же время самые приближенные к власти, те самые, что действительно разоряли страну в 90-е, например, Чубайс, без какого-либо рационального обоснования на свои «нанотехнологические игрушки» сначала получают от власти 150 млрд руб., а потом, когда часть этих средств, положенных «нанотехнологами» на депозиты в банки, все же взыскали в бюджет, получают от власти еще на 160 млрд рублей госгарантий.

А плюс еще дефицит бюджета только одного этого года в 876 млрд руб. покрывают… заимствованиями под 7 % годовых и более. Притом, что в Резервном фонде и Фонде будущих поколений, а также в золотовалютных резервах лежат более 600 млрд долларов (не рублей, а долларов — это в сумме в двадцать пять раз больше или почти полтора годовых федеральных бюджета), но на которые нам, России, начисляют менее 1,5 % годовых. То есть они там, за океаном, получают наши деньги на свои онкоцентры (и заодно на авианосцы) под 1–1,5 % годовых, а мы затем берем «в долг» свои же деньги, но уже на 6 % дороже.

Берем эту разницу в 6 % годовых — и лишь за год чистый ущерб нам всем более 50 млрд руб. Сколько детских онко-гематологических центров на эти деньги можно было бы ежегодно строить и оборудовать? И не для того ли Счетную палату подвели под президента, чтобы подобные вопросы регулярно, официально и публично задавать было некому?

Директору питерского НИИ скорой помощи, конечно, что на это ответить? Сами сможете увидеть и оценить. Но к нему какие претензии? По большому счету, то есть по серьезным вопросам, он, понятно, не уполномочен.

Люблю ли я свой народ? Люблю — как умею. Но предпочел бы жить среди людей, для которых столь демонстративный отказ кандидата от участия в теледебатах в прямом эфире автоматически исключал бы его из числа тех, кому мы готовы доверить управление государством.

2012 г.

Председатель правительства, он же считающийся избранным президентом, Путин выступил в Думе с «отчетом» о работе правительства.

Почему «отчет» я беру в кавычки — поясню. Тот, перед кем мы отчитываемся, вправе дать оценку нашему отчету, оценить нашу работу. Здесь же, как ни крути, все более напоминало некое совещание игриво демократичного руководителя со своим партхозактивом. Вроде вы вправе задавать вопросы, вы вправе даже критиковать, но последнее слово — за отчитывающимся. Не последнее слово перед вынесением решения — о его работе и его судьбе, а вообще последнее слово. Жанр, согласитесь, противоестественный…

Как это ни печально, но аргументы Путина вполне уложились в мою схему о ВТО как о капитуляции страны. И, соответственно, носили характер не тщательно и досконально расчетный применительно к ключевым отраслям нашей экономики, но сугубо общий мировоззренческий. Цитирую:

«Убежден, что членство в ВТО в стратегическом плане даст мощный импульс для динамичного инновационного развития нашей экономики. Ее открытость, рост конкуренции — на пользу гражданам России, а для нашего производителя необходимый стимул для развития. Это новые рынки и новые перспективы, которые мы пока еще не привыкли видеть и верно оценивать. Наконец, членство в ВТО открывает возможность цивилизованно, в правовом поле отстаивать наши интересы».