— Не надо, — поправил Саша, — всего двадцать шесть.

— Какая разница. Он — не в счёт, слишком стар.

Саша улыбнулся, а Ваня продолжил:

— Из наших ровесников никто не удостоился её внимания… А тут за каких-то два дня ледяная красавица растаяла. Чудеса, да и только! — он развёл руками. — Ну, что она в нём нашла?!

Саша задумался.

— С точки зрения теории, вопрос вообще нелепый. Поговорку русскую знаешь: «Любовь зла…» Но я попробую ответить, ведь я тоже об этом думал. Понимаешь, в Анри есть то, чего не достаёт нам всем — естественность.

— Не понял. Объясни, — попросил Ваня.

— Анри был откровенен с нею от начала и до конца. Все вокруг знали, как он относится к Ане. Он ничего не скрывал и — самое главное — не боялся показаться смешным. А мы всё время стремимся доказать девчонкам своё превосходство, свою независимость, не признаем за собой никаких слабостей и завоевываем их сердца под лозунгом «Смотри, какой я крутой!». А им, похоже, совсем не это надо…

— Да уж, — нахмурился Ваня, — им бы только дарили цветочки, пели серенады и вздыхали на скамейке — бред какой-то! Представляешь, что будет, если «Фаэтоном» начнут пользоваться все кому не лень? Девчонки, попав в средневековье к этим манерным кавалерам, вообще не захотят обратно. Полный атас! Нет, мы их туда не пустим, — твёрдо решил он. — Если уж такая, как Анька, растаяла в два счета, что будет с другими?

— А может, лучше перенять опыт у средневековых рыцарей? — усмехнулся Саша.

— Какой еще опыт? — возмутился Ваня. — Розовые сопли развешивать, как этот Анри?

— Ты к нему не справедлив, — возразил Саша. — Какие там сопли? А с другой стороны, Анри свою «крутизну» никому на нос не вешал, но когда пришлось защищать Аню, он один стоял против целой банды, и потом сражался вместе с нами, хотя был ранен. Ты к нему несправедлив. И я даже знаю, почему.

— Да?! — завёлся Ваня, — А мы что же, не защищали Аню, не дрались за нее?

— Ага, — кивнул Саша, — правда, за нами был отряд рыцарей, и нас никто не собирался убивать, хотели только отнять «Фаэтон». А вот разбойники, напавшие на Анри и Анюту, предлагали парню вернуться в замок. Им нужна была только она. Но рыцарь не бросил свою даму. Один против десятерых. И они бы убили Анри, если б не подоспела помощь. Идти на верную смерть ради той, с кем и знаком-то всего несколько дней, — многие ли способны на такое? Вот ты, например, смог бы?

— Не знаю, — буркнул Ваня.

— А я знаю: не смог бы. Мы — другие. И ты на Анри наезжаешь только из ревности, потому что ты сам к Ане неравнодушен.

— Хватит ерунду молоть! — вспылил вдруг Ваня.

— Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав, — усмехнулся Саша. — Ладно, даю совет, а ты запоминай. Пересмотри свои приоритеты, на историю с Анри взгляни по-новому и сделай выводы… Ну, пора расставаться. Спокойной ночи, Ромео!

— Что ты сказал? — вкрадчиво поинтересовался Ваня.

— Спокойной ночи, говорю! — рассмеялся Саша и подтолкнул друга к подъезду.

— А-а, — протянул Ваня. — Спокойной ночи, Отелло!

— При чём здесь Отелло? — Саша буквально опешил.

— Подумай.

Саша подумал секунды три.

— Да пошёл ты!..

— И вам того же желаю, Александр Валентинович!

С этими словами Ваня очень шустро скрылся в подъезде.

На следующий день они собрались у Ветрова, благо именно там им никто не мог помешать, так как после девяти утра никого из Сашиных домашних уже не было.

— Ну, какие будут предложения по главному вопросу? — спросил Саша.

— А ты придумал что-нибудь за ночь? — несколько по-одесски, вопросом на вопрос ответил Ваня.

— Я перебрал варианты. Основных, как водится, не много. Первый. Уничтожить прибор, чтобы не поддаваться соблазну вообще. Второй. Тщательно спрятать и взять тайм-аут до выяснения некоторых обстоятельств. Третий. Сдать государству, как поступают все законопослушные граждане. И, наконец, четвертый (на мой взгляд, самый неприемлемый): воспользоваться прибором снова.

— Есть пятый вариант, — предложил Ваня, — разыскать хозяев прибора и поторговаться с ними об условиях.

— Нет, — возразил Саша, — это все тот же второй, только в профиль. Ты нафантазировал события в одну сторону, а они могут покатиться и совсем в другую. Будут ли с нами торговаться? В любом случае, это — вариант ожидания.

— Есть ещё шестой вариант, — сказала Аня, словно и не слышала, что пятый не принят. — Прямо сейчас отправиться назад в Лангедок, чтобы меня там оставить…

— Ты бредишь, Анюта, — едва не закричал Саша, но вдруг осекся. Они оба с Ваней поняли, что девушка всю ночь думала только об Анри, а вовсе не о вариантах действий.

— Ладно, — резюмировал Ваня после невольно возникшей паузы. — Уничтожение отменяется по трем причинам сразу. Во-первых, глупо — мы же знаем, что прибор не единственный. Во-вторых, недостойно: это же просто варварство — уничтожать гениальное устройство, которое, к тому же, и не ты сделал. В-третьих, бессмысленно: мы ничего не выиграем, за нами точно также продолжат охотиться.

— Логично, — похвалил Саша. — Давай дальше.

— Можно я? — Аня решила себя реабилитировать. — Хочу отбросить третий вариант. Сдавать прибор государству еще глупее, чем уничтожать его. Даже если им действительно завладеют официальные лица и организации, совершенно никакой гарантии нет, что эти высокопоставленные дяди не наделают трагических глупостей. А уж если его по дороге украдет какой-нибудь морально-нечистоплотный чиновник… Вообще страшно подумать! Нет уж ребята, теперь за этот конкретный «Фаэтончик» перед всем миром отвечаем мы и только мы. Это наш крест.

— Красиво говоришь, — оценил Ваня.

Анюта сердито сверкнула в его сторону глазами.

— Нет, правда, красиво. Без прикола.

— Значит так, друзья, — сказал Ветров. — Между собой потом разберетесь. Давайте к делу. Выбирать-то особо и не из чего. Либо оставляем «Фаэтон» в надежном месте, а сами занимаемся выяснением обстоятельств. Либо возвращаем его людям, которые охотятся за нами.

— Возвратить «Фаэтон»? — возмутился Ваня.

— Возможно, этот вариант более безопасен для нас.

— Саш, признайся честно, — начал вкрадчиво Ваня, — ты ведь тоже не хочешь расставаться с прибором.

— Может, и не хочу. Но ты сам посуди. Мы нашли его чисто случайно, буквально на какой-то свалке. Как говорится, не важно чей был прибор — важно, что не наш. Прибор, обладающий колоссальными возможностями: финансовыми, политическими, научными… Прибор, способный изменить и даже уничтожить Вселенную. Короче, наткнулись случайно на эту штуку и почему-то решили, что имеем право ею распоряжаться. Корнет Оболенский! Кто вам, собственно, разрешил пихать туда пальцы?