Я чувствовал, как леди Беатрисса едва заметно вздрогнула. В сердце снова кольнула жалость, я произнес тихо:

— Вам положить кусок вон того удивительного карпа?

— Нет, — ответила она сквозь зубы.

— Тогда немного оленины?

— Нет.

— Зайчатины?

— Нет, — ответила она холодно.

— Вы устали и проголодались, леди Беатрисса, — сказал я и ощутил с ужасом, что произношу глупые никчемные слова, я сейчас действительно… в коричневом, и ничем не отличаюсь от простых людей, у которых слова и поступки не отличаются от близкого им по уровню домашнего скота. — Леди Беатрисса, вам нужно есть…

Что-то в моем голосе изменилось, она чуть-чуть скосила глаза в мою сторону.

— Зачем?

— Чтобы бороться, — сказал я с убеждением. — Вы же сильный человек, леди Беатрисса!…

Она прошептала:

— Я не сильная. Я — тряпка…

— Вы сильная, — сказал я с нажимом. — Просто было минутное затмение.

— Да… — ответила она шепотом. — Но это погубило всю жизнь.

— Нет, — ответил я тихо. — Нет!

За столом переговаривались, виночерпий почтительно наполнял Барбароссе кубок, наконец тот же осанистый граф поинтересовался осторожно:

— Ваше Величество, а осмелюсь ли я спросить…

Он замялся, Барбаросса буркнул:

— Откуда я знаю, осмелишься или нет?

Кое-кто улыбнулся, граф сказал уже решительнее:

— Ваше Величество, а что будет с леди Беатриссой?

Барбаросса взглянул на него с угрюмой подозрительностью.

— А что вас интересует?

— Ну, — ответил граф уклончиво, — все-таки жена изменника…

— Жена, — прорычал король, — не обязательно сама изменница. Жена в любом случае должна выполнять волю мужа. И за ним… это… хвостиком, хвостиком!

Леди Беатриса посмотрел на него, как мне показалось, с удивлением. Граф осмелился возразить:

— Ваше Величество, но если выбирать между верностью трону и верностью мужу… то не лучше ли быть верной трону?

За столом зашушукались, Барбаросса сказал задумчиво:

— Я знал одну даму в молодости… гордилась тем, что постоянно изменяет мужу, но королю — никогда. Вот такое у нее было благородство. Высшей пробы! Пожалуй, слишком высокое для понимания простого человека и даже… простого рыцаря. Верность королевству, понимаете? Я тогда не мог понять такой странной верности, хотя и не я был ее мужем. Правда, я тогда и королем не был… Гм, так о чем мы?… Словом, леди Беатрисса тоже возвращается в замок Сворве, но уже не в качестве хозяйки, а как моя пленница, охрану которой я вручаю сэру Ричарду.

Леди Беатрисса вздрогнула, ложка выпала из ее ослабевших пальцев. Барбаросса метнул на нее быстрый взгляд и тут же перевел его на вельмож.

Граф ахнул.

— Ваше Величеств! Да она сразу поднимет мятеж! И вашему вассалу не дадут даже хрюкнуть, как всадят со всех сторон ножи.

Король поморщился, но я увидел как беспокойство мелькнуло в его запавших глазах.

— Я верю в сэра Ричарда, — проворчал он.

Архиепископ наклонился к уху и сказал шепотом:

— Верить надо только в Господа!

— Вы правы, святой отец, — ответил Барбаросса таким же шепотом, — все свиньи, верить никому нельзя. Даже вам.

— А почему мне нельзя? — спросил архиепископ обиженно.

— Вы же не Господь, — ответил Барбаросса чуточку злорадно.

Я видел, как Уильям Маршалл посматривает на леди Беатриссу и меня с улыбкой. Старый воин уже понял очень многое из того, что мы скрываем очень тщательно. В его глазах я читал и сочувствие и живейший интерес, словно смотрит на равных по силе борцов и прикидывает, на кого поставить. Судя по тому, как она держится гордо и несломлено, это настоящее сокровище даже среди мужчин, а уж среди женщин, которых Маршалл ценит очень-очень низко, это и вовсе что-то неслыханное.

Она коротко взглянула мне в лицо.

— Сэр Ричард, вы в самом деле намерены вернуться в мой замок…

В ее глазах мелькнуло что-то, но я сделал каменное лицо, взгляд устремлен поверх сидящих напротив вельмож, ответить постарался так, чтобы мои слова выглядели как блоки, из которых сложены стены замка:

— По распоряжению Его Величества это теперь мои владения. Как земли, так и замок.

В ее глазах зажглись искорки, но вовремя опустила взгляд.

— И на что вы надеетесь?

— Что постараюсь восстановить мир, — ответил я честно. — Я вообще-то пофигист… тьфу, пацифист. Не люблю, когда дерутся, а я далеко, и мне ни черта не видно.

Она проследила за моей рукой, но я не перекрестился, упомянув черта, что значит — тоже ниспровергающий. Взглядом старалась не встречаться, чтобы я не увидел в ее глазах вопрос: но ты уже был в этом своем замке, почему сбежал? Почему предпочел вернуться на виселицу?

Я упорно смотрел в стену напротив, чтобы она не прочла ответ в моих глазах.

— Сэр Ричард, — произнесла она медленно, — как бы и что бы не сказал король, это мой замок. Во всяком случае, так считают мои слуги, мои крестьяне. А также, что немаловажно, мои вассалы, у которых свои замки и очень хорошие дружины. Боюсь, вам будет очень трудно убедить их в своих притязаниях.

— Буду стараться, — ответил я. — Его Величество правы, страна потонет в крови, если снова начнется междоусобица. И тролли в который раз выйдут из Зачарованного Леса и превратят деревни ваших подданных в руины.

— Междоусобицы не будет, — сказала она нерешительно.

— Почему?

— Мне так кажется…

— Ну, — сказал я, — это довод, признаю.

Она посмотрела искоса, словно что-то проверяя, снова уткнула взгляд в тарелку. Я чувствовал, что в самом деле нечто изменилось очень быстро и круто. Только что твердил себе, что не нужен мне и нуль-проход на Юг, могу и на корабле, как уже собирался, ничего со мной не случится, а вот через то зеркало как раз и может: кто знает, когда батарейки кончатся? Или кабель рухнет, изгрызенный ржавчиной?… Но вот сейчас уже я мысленно там в замке, вовсю хозяйничаю, как здоровенный кабан в оранжерее. Даже не потому, что там этот проход, что там дефы, а просто потому что… ах, черт, ну признайся же хоть сейчас, что очень хочешь заботиться о леди Беатриссе!

Заиграла, приближаясь со стороны открытых дверей, музыка. Между столами и кухней начала сновать целая рать слуг, разнося еду и питье. Уже и служанки, похотливо изгибаясь, носились между столами, игриво взвизгивали от шлепков по задницам. Разговоры все громче и беспорядочнее, вошли в зал музыканты и сели на специальном помосте, все в кричаще ярких нарядах, еще орущее, чем сами лорды за столами, но одежда того кроя, что сразу отличает простолюдинов.