Бродяги завыли от радости; грязные волосатые руки потянулись к Анжелике. Родогон поставил ее за спину и вытащил свой знаменитый нож. В этот момент Каламбреден наклонился, схватил какой-то предмет и с силой швырнул его в своего противника. Анжелика с ужасом увидела, что это голова мертвеца. Цыган выронил свой нож. Каламбреден схватил его за пояс, и два бандита покатились по снегу. Это послужило сигналом ужасной потасовке.

Представители пяти соперничающих банд с криком кинулись друг на друга. Одни выхватили шпаги, другие — ножи и начали колотить, колоть и резать наугад. Кровь текла рекой. А некоторые последовали примеру Каламбредена: брали головы мертвецов и швыряли их, как снежки.

Анжелика хотела убежать, но чьи-то сильные руки схватили ее и поставили перед кафедрой.

Великий Керз, окруженный своей охраной, смотрел на это побоище, покручивая ус. Главный сборщик налогов взял таз с деньгами и прижал его к себе. Идиот и Великий Керз мрачно смеялись. Шарманщик начал играть на шарманке.

Нищенки били, царапали, кусали своих противниц, дикие крики разносились по кладбищу. Анжелика заметила одного старика, он бил своим костылем Жанина по голове, как будто забивал гвозди. Но вдруг его живот проткнула рапира и он упал замертво. Карлик с женами Великого Керза забрался на крышу, покрывающую кафедру, и они стали бросать головы мертвецов в эту воющую и визжащую толпу.

От этих диких криков у людей в близлежащих домах волосы на голове поднимались дыбом. Они просили, чтобы Святая Мария их защитила. Они призывали на помощь всех святых.

Луна медленно уходила за горизонт.

Родогон-цыган и Каламбреден продолжали биться с яростью бешеных собак. Удары следовали один за другим. Они были равны по силе и ловкости. Внезапно раздался крик и цыгана не стало видно, как по мановению волшебной палочки. Паника, страх перед каким-то чудом охватили толпу. Но через несколько минут все услышали его крик. Оказалось, что сильный удар аламбредена опрокинул его в глубину большой общей ямы, наполненной трупами; там он пришел в себя от шока и умолял, чтобы его оттуда вытащили.

Ужасный смех потряс всю толпу, смеялись все, это было каким-то экстазом. Горожане, шедшие на работу, слушая этот дикий смех, крестились: у них тряслись поджилки от страха.

Вдруг зазвонил колокол, объявляя заутреню. Богохульная толпа уходила с кладбища. Совы и дьяволы боятся света. Ночные дьяволы уходили с кладбища «Святых мучеников».

В этом начинающемся рассвете, цвета бледной крови, Каламбреден притянул к себе Анжелику и посмотрел на нее, улыбаясь.

— Она твоя! — прохрипел Великий Керз.

Анжелика вырвалась и побежала к решетке, но чьи-то сильные руки, схватившие ее, парализовали ее движения. Сначала она пыталась отбиться, потом затихла, точно в бреду, и потеряла сознание.

— Ты ничего не бойся в моем дворце, — иронически сказал Каламбреден.

Он сидел на скамье перед Анжеликой, положив свои тяжелые руки на колени. Невдалеке стояла свеча в серебряном подсвечнике, огонек которой тускло поблескивал в свете начинающегося дня.

Очнувшись, Анжелика увидела, что лежит на убогом ложе, заброшенном множеством вещей. Тут были тюки и пальто разных расцветок, сюртуки с позолоченными пуговицами, которые, должно быть, принадлежали знатным сеньорам, различная одежда торговцев и буржуа.

— Ничего не бойся, — повторил Каламбреден.

Она пришла в себя и посмотрела на него рассеянным взглядом. Ее поразил акцент, на котором говорил этот человек. Он был из той местности, где она родилась и выросла. Она прекрасно понимала его.

Вдруг он приблизил руку к лицу и быстрым движением сорвал повязку, потом грязную фетровую шляпу и свой облезлый парик. Теперь перед ней стоял молодой человек с жесткими чертами лица, квадратным подбородком и черными волосами, спадавшими на его широкий лоб. Его темные глаза игриво смотрели из-под густых ресниц.

Анжелика не могла удержать крик, вырвавшийся из ее уст. Она судорожно ловила ртом воздух, хотела крикнуть еще раз, но не могла. Наконец она проговорила, запинаясь, удивленная своим глухим голосом:

— Никола!

Озорная улыбка озарила лицо молодого человека.

— Да, это я. Я очень рад, что ты меня узнала.

Переведя взгляд, Анжелика увидела позади него парик, шляпу, черную повязку. Это было равносильно чуду.

— И это тебя называют Каламбреденом?

Он наклонился и ударил себя кулаком в грудь.

— Да, это именно я — знаменитый вожак, король карманников с Нового моста. Да, — помолчав, сказал он, — много воды утекло с тех пор, как мы с тобой расстались.

Анжелика смотрела на него, продолжая лежать на своем ложе, не двигаясь. Через оконную решетку слабый туман, как дым, проникал в комнату, и ей казалось нереальным, фантастическим все происходящее, казалось, что она сходит с ума. Никола принялся ходить взад и вперед, не спуская с нее глаз.

— Да, — проворчал он, — жить в лесах хорошо, только когда тепло. Сначала я торговал солью, потом встретился с одной бандой в лесу Меркер. Она состояла из крестьян, каторжников и всякого сброда. Ванда была хорошо организована, и я решил примкнуть к ней. Мы грабили торговцев и знатных сеньоров на дороге из Парижа в Нант. Но быть лесным разбойником хорошо только летом. Когда приходит зима, приходится перебираться в город. Вот так мы и оказались у ворот Парижа. Мы долго удирали от охраны, которая нас преследовала. Пойманным опаливали брови и волосы и отправляли в главный госпиталь или в Шантль. Я познал нищету, прошел через огонь и воду, спал в сточных канавах, в погребах, на чердаках, в замерзших лодках. И вот однажды ночью мы, как ночные призраки, прибыли на шаландах в Париж.

— Как ты мог так низко пасть, Никола? — грустно спросила Анжелика.

Он резко наклонился над ней и, красный от злобы, брызгая слюной, прокричал:

— А ты?

Анжелика посмотрела на свое разорванное платье. Ее грязные, непричесанные волосы были собраны в узел под чепцом неопределенного цвета. Она носила его, как носят в деревне простые крестьянки.

— Не по своей вине я докатилась до этого, — сказала она.

Глаза Никола налились кровью, зубы заскрипели:

— Это не имеет значения. Ты слышишь меня, шлюха?

Анжелика с грустью посмотрела на него. Да, это был он, но она помнила его другим. Она видела его в том далеком детстве, которое безвозвратно ушло. Он стоял на коленях в лучах заходящего солнца и протягивал ей свою грубую ладонь, полную дикой земляники. Она даже помнила выражение его лица, когда он говорил ей: «Я хочу тебе сказать, Анжелика, что только ты одна существуешь в моей жизни, я буду всегда любить тебя. Без тебя я буду чувствовать себя одиноким в этом мире. Твое место только рядом со мной».

Сейчас она не могла сказать, любила ли она его тогда. А теперь перед ней стоял главарь самой большой банды в Париже, для которого убийства и ограбления были обыденным делом. Он бросил свое ремесло пастуха и стал вором. По иронии судьбы Анжелика оказалась рядом с ним.