— Лиля! — требовательно повысила голос Александра. — Я поем, и чаю попью, и еще поем и попью, и мне еще ехать! Давай рассказывай, не отвлекайся, а то я прямо сейчас уеду!

— Да что рассказывать! — скривилась Лилька. — Он симпатично так настойчиво ухаживал. Очень настойчиво. Вздыхал. И все нетерпение выказывал, а второй, тот, что помоложе, заметил все эти пассы вокруг меня и тихо так отошел в тень, даже уехал куда-то по делам, давая понять, что видит мое предпочтение. Ты же знаешь, я никогда не встречаюсь с двумя одновременно. Никогда. Это все знают, и мои правила знают, то, что я очень преданная любовница и не изменяю, не подставлю, поддержу и подыграю в его делах, если надо. И еще то, что меня интересуют только настоящие романы, с сексом, с взаимным времяпровождением.

Лиля долила себе шампанское в бокал, Саня проследила за ее движениями, приподняв от удивления брови. Лиля никогда не пила больше одного бокала и не ела вечерами, после пяти, а стол накрывали исключительно для Александры, когда она приезжала, ну и потому, что так положено.

— Расстроена, — пояснила Лиля, увидев выражение Саниного лица. — Вот позволила себе сегодня.

Что-то точно было не так!

Не могла она так уж расстроиться из-за неудачи с мужчиной! Подумаешь — не этот, так другой, куда они все от нее денутся! Не повод это для того, чтобы Лилька дала себе расслабиться и позволить что-то есть и пить сверх нормы!

Форма — это ее орудие капиталистического предприятия!

Но Лиля увела, отвлекла Саньку от этих мыслей, вдруг рассмеявшись:

— Сашка! Я первый раз в жизни оказалась в постели с таким потрясающе никчемным мужиком!

— Импотент, что ли? — буднично спросила Сашка, прихлебывая свой чаек.

— Да лучше бы он им был! Боже мой, сколько стараний заполучить меня в кровать, а обещаний! Я, грешным делом, подумала — гигант! А у него не член, а пипетка какая-то! Ей-богу!

Санька, не удержавшись, расхохоталась, вмиг разгоняя из темных полевых просторов притаившиеся там тени. Лилька подхватила и, утирая выступившие слезы неизменно элегантным движением пальчика, продолжила повествование, вызывая у гостьи новые приступы смеха:

— Нет, ты представь! Пыхтит на мне, маленький, трудится, глазки от счастья зажмуривает, потеет! А мне хотелось от скуки голову ручкой подпереть и поторопить его! Сколько усилий — ухаживал, окучивал, на яхте катал, подарки, естественно, все по правильной программе, а уж как зазывал, обещал небывалые страсти. И такой конфуз! Точно как у Альтова: «Хотел подняться и встать, а смог только пукнуть и сесть!» Но катастрофа в том, что с этим я рассталась, под благовидным, конечно, предлогом — их обижать нельзя, можно так нарваться! Но второй-то деликатно ушел в сторону, и мне теперь его вряд ли вернуть!

— Да ладно! — махнула рукой Сашка, улыбаясь. — Другого найдешь, когда это ты не находила?

— Найду, разумеется, — преувеличенно тяжко вздохнула Лилька. — Но каких трудов это стоит, ты бы знала!

Да-а! Нелегка доля сталевара!

— Так отдохни! — внесла конструктивное предложение Санька. — Предоставь себе отпуск за свой счет!

— Отдохну в старости, и именно за свой счет, а сейчас, чтобы такое счастье сложилось, отдыхать рано.

Лиля, по еще одной установленной ею традиции, пошла провожать Александру к машине. Санька завела мотор и опустила стекло попрощаться, Лилька наклонилась к ней:

— Сашенька, ты извини, что я тебя сегодня выдернула, я же вижу, как ты измотана.

Сашка даже рот приоткрыла, как деревенская дурочка, опешив от услышанного.

Да что происходит?!

— Лиля, с тобой все в порядке? Что-то случилось серьезное? Ты не заболела?

— Да ты что, Саш? — сделала удивленное лицо Лилька.

Странно, но удивление у нее не очень получилось.

— Лиль ты никогда не извиняешься, с чего вдруг? — на самом деле обеспокоилась Санька.

— Да нет, нет! — как-то быстро ответила подруга. — Я действительно сильно расстроилась из-за этого пипеточника, да и вижу, как ты устала! Ну все, пока!

Она быстро наклонилась, чмокнула Саньку в щечку, развернулась и пошла к дому, не дожидаясь, когда Сашка отъедет, чего тоже раньше никогда не делала — всегда махала ручкой вслед.

Ну ладно.

«В каждой избушке свои игрушки, — подумала Александра, глядя на удаляющуюся Лильку, — у кого бухгалтер в отчете напортачил перед сдачей в налоговую, а у кого секс не удался — все одинаково, почти трагедия. Вот так!»

Александра выключила приемник и катила по темным поселковым улицам, совсем медленно, еле-еле, не мешая ни скоростью, ни лишними звуками течь своим мыслям. Мысли эти были привычны, передуманы уже не один раз, так, между делом: вопросы без ответов, даже без попытки разобраться. Санька называла про себя такие размышления «круговыми» — ходящими по одному и тому же кругу, как шалопутная коза вокруг колышка, к которому привязана на длинной веревке, Сашка однажды в детстве такую видела, когда они ездили с папой к его друзьям на дачу. Коза, которую звали почему-то Веркой, все ходила и ходила кругами, а маленькая Санька смотрела и дивилась: чего это она не убегает или не гуляет еще где? А потом папа показал ей колышек, к которому был привязан длинный козий постромок и который никак нельзя было увидеть из-за густой травы. Санька тогда так расстроилась, жалея бедную Верку, и плакала, так и не поняв, почему нельзя отпустить погулять несчастное животное.

Почему Лилька с детства навязала им такую манеру общения — умная и мудрая Сашка и недалекая подруга Лилька? Сашка сердилась на нее, старалась восстановить справедливость:

— Лилечка, ты же очень, очень умная, почему ты так разговариваешь?

— Нет, — твердо стояла на своем Лилька, — я не умная, я не могу быть умной, умная у нас ты!

Характер у Лили был наитвердейший, железобетонный, и если она что решила…

Саньке всегда было не до этого, не до чего вообще, в ее непростом, трудном, с малюсенькими островками — крупицами счастья, детстве, в котором приходилось так стараться быть хорошей, все время, постоянно, даже во сне. И это отнимало все ее детские силенки и думы, поэтому от осмысления странностей Лилькиного поведения ничего не оставалось, кроме недоумения, и она сдалась, толком не вступив в борьбу за справедливость, и приняла эти отношения в том виде, который предлагала подруга.

А что делать — больше же никого не было в ее жизни. Разве еще один дворовый друг, но с ним ей дружить не разрешали, и Санька общалась с ним тайно, пока никто не видит. Но потом Левик уехал.

Может, у Лильки были какие-то свои резоны так поступать, и Санька думала: наверное, так и должно быть.

Вот так они и играли до сих пор в эти куклы, ми разу — ни-ко-гда! — не делясь своими истинными, глубокими переживаниями и проблемами.

Зачем они это делают? Столько лет!